Дронго взглянул на Вейдеманиса. Очевидно, о смерти прачкиГасанов не стал рассказывать первому вице-президенту. Или не успел. Возможно,не захотел.

– Никто не мог подумать, что все так случится, – осторожносказал Дронго.

– Я сам нашел специалистов-химиков, – сообщил ИосифЯковлевич, – и они подтвердили, что белье было обработано специальным составом.Мы тогда долго беседовали с Мастаном, и я посоветовал ему уехать.

– Как вы считаете, ваши конкуренты могли придумать нечто подобное?– спросил Дронго.

– Конкуренты могут придумать все, что угодно, – усмехнулсяБергер, – но на такие пакости не всякий способен. Это уже настоящеепреступление. Я даже не представляю, кто мог бы решиться на подобное. Иглавное, как хитроумно все было обставлено.

– Возможно, у вашей компании есть враги или недоброжелатели.Вам лучше об этом знать.

– Конечно, есть. Мы об этом думали. Но согласитесь, что однодело – конкуренция, а совсем другое – такое покушение. Нет, среди нашихконкурентов таких откровенных бандитов нет. Я так и сказал Мастану, чтоподобное мог придумать только полный «отморозок» или настоящий бандит.

Очевидно, Бергер невольно подтолкнул Гасанова к мысли, чтопохожий замысел мог родиться только в голове Узуна Фаруха. Поэтому Гасанов ибыл так уверен, что убийство планировал его прежний компаньон по «цеховымделам».

Секретарь внесла поднос с тремя чашечками кофе, сахарницей,молоком, конфетами, печеньем. Она даже не стала уточнять, что именно будут питьгости. Опять суетливость Асадова оказалась некстати. Эдгар улыбнулся, ведьДронго не пил кофе. Секретарь расставила перед ними приборы и удалилась.

– У нас хороший кофе, – сказал Бергер, – машину привезли изГермании. Можете попробовать.

Эдгар взял свою чашку. Дронго пожал плечами, налил себенемного молока и тоже взял чашку.

– Вы знали, что в молодости Мастан Халилович был осужден ипровел некоторое время в колонии? – спросил Дронго.

– Знал. У нас нет секретов друг от друга. Во всяком случае,я так думаю.

– Возможно, его пытался убить кто-то из его прежнихзнакомых.

– Этого я не знаю. Но он, похоже, был испуган. Он явнокого-то конкретно подозревал, в этом я уверен.

– Можно я задам вам несколько вопросов, которые покажутсявам очень странными. И даже не очень тактичными. Но, поверьте мне, что ониимеют прямое отношение к попытке убийства президента вашей компании.

– Задавайте. Если я смогу на них ответить, то я готовотвечать.

– Финансовое положение вашей компании ухудшилось посленачала кризиса?

– Да, безусловно. Мы потеряли много денег, капитализациякомпании сократилась на шестьдесят процентов. Мы понесли очень большие убыткипосле очередной девальвации рубля. Цены у нас записаны в рублях, а поставкиматериалов к нам идут из-за границы. Можете себе представить, как много денегмы потеряли. Приходилось переплачивать за все импортные материалы до пятидесятипроцентов. Это очень тяжелая и сложная ситуация.

– Сейчас тоже?

– Сейчас положение гораздо лучше. Но свои деньги мыпотеряли. И не стану скрывать, что очень большие деньги.

– Можете назвать хотя бы примерные цифры?

– Приблизительно. Капитализация компании оцениваласьпримерно в два с половиной миллиарда долларов, из которых пятьдесят одинпроцент акций были у самого Мастана Гасанова. Сейчас компания стóитровно в два раза меньше. Можете посчитать, сколько денег мы потеряли.

– Вы тоже акционер компании?

– Да. У меня было около двадцати процентов. Сейчас осталосьвосемь.

– Я могу спросить почему? При падении цен продавать акции несовсем выгодно.

– Это была вынужденная мера. Мой сын принял участие в одномрискованном проекте и потерял большие деньги. Более того, он оказался долженбанку весьма большую сумму. В этих условиях мне пришлось продать часть своихакций, даже по цене в три раза меньше номинала, чтобы помочь сыну.

– Помогли?

– Да. Но он уехал два месяца назад в Канаду. Считает, чтотам ему будет легче пробиться, чем здесь. Я его не отговаривал. Эти перманентноповторяющиеся кризисы и девальвации рубля могут выбить из колеи кого угодно.

– Капиталистическая экономика. Кризисы носят цикличныйхарактер, – вставил Вейдеманис.

– Я не совсем с этим согласен, – возразил Бергер, – в нашихусловиях кризисы имеют характер обвала. Такое ощущение, что все забыли одевяносто восьмом годе. Семь или восемь лет беспрерывного роста, когда особеннодикими темпами росли цены на энергоносители, приучили нас к легкой жизни,сделали иждивенцами. Мы забыли о прежних страхах, набирая кредиты и займы. Намказалось, что теперь можно планировать свою жизнь на долгие годы вперед. Ивдруг грянул этот кризис и этот обвал. Люди привыкли к незаслуженно большимденьгам. Им трудно переходить на иное качество жизни, на другие деньги, которыедостаются с гораздо большими усилиями и трудом. Знаете, что сказал наш министрфинансов? Такого благоприятного положения дел, какое было во время семилетнегороста, в нашей стране, возможно, не будет еще лет пятьдесят. Я с ним согласен.Возможно, подобного мы уже никогда не увидим.

– У вас были свои кредиторы, с которыми вы не смоглирасплатиться?

– Только один немецкий банк. Мы смогли договориться ивыплатили проценты по долгу. Основной долг был рефинансирован и растянут на триследующих года. Но я не думаю, что руководители немецкого банка хотели быуничтожить Мастана Гасанова из-за этого. Скорее наоборот, они должны его беречьизо всех сил, если вы спрашиваете об этом.

– Не об этом, – возразил Дронго, – тогда давайте по вашейлогике. Ваших должников было много? Тех, кто остался должен вашей компании?

– Две или три компании. Одна разорилась полностью, и мыничего с них взять уже все равно не сможем. Руководство компании, кажется,сбежало куда-то в Азию. Не знаю точно – куда. Двадцать два миллиона долларовдолга повисло на них. Это долг только нашей компании. Еще одна компания сейчасприостановила свою деятельность и объявила о своем предстоящем банкротстве. Онабыла связана с нефтепоставками и набрала слишком много дешевых кредитов. Кактолько цены на нефть рухнули, они разорились. Их аналитики уверяли, что нижеста долларов баррель не будет стоить уже никогда.

– Так говорили не только их аналитики, но и многие эксперты наЗападе, – заметил Дронго.

– Верно. Все были уверены, что этот бум всерьез и надолго.Особенно учитывая спрос на сырье в Китае и Индии. Но оказалось, что мы всепросчитались. Теперь пытаемся получить с них еще сорок миллионов. Но самаяглавная проблема с нашими основными заказчиками. Это компания «Мострек», позаказам который мы строили здания. Два здания сейчас строятся в центре города ине могут быть завершены из-за прекращения финансирования с их стороны. Нашипотери уже превышают двести миллионов долларов. И растут с каждым днем. Онипросто отказываются платить, ссылаясь на различные юридические зацепки. Делопередано в арбитражный суд, но ответчик всячески оттягивает рассмотрение в судепод любым предлогом. Но и в этом случае наше рассмотрение дел в суде никак неможет быть связано с этим покушением на Мастана. Даже если Гасанова с нами небудет, мы все равно будем настаивать на рассмотрении дела в арбитражном порядкеи удовлетворении нашего иска. Было бы глупо и нерационально пытаться егоубрать.