Бегство запретных и неидеальных представлений от реальности происходит в самых разных участках Я. Смотрите, что мы сделали с поверхностью Оно (рис. 5.3). «Через неё теперь хорошо вермишель отбрасывать». Эта жутковатая нитеобразная структура называется Сверх-Я.

Рис. 5.3. Оно, Я и Сверх-Я с разных ракурсов. а) Вид «сверху». На поверхности Оно видны две группы тесно упакованных представлений — части Я. Основная площадь поверхности вообще свободна от представлений. Черные круги — начала нитей-тоннелей Сверх-Я. Нить А доступна для осознания Я, нить В трудно осознаваема, нить С вообще недоступна для Я.

Рис. 5.3. Оно, Я и Сверх-Я с разных ракурсов. б) Поперечное сечение. Фрактальные нити Сверх-Я вгрызаются внутрь Оно

Почему Сверх-Я не сверху Я? Потому что печально известный столбик из трех блоков не имеет никакого отношения к психоанализу. Это фикция из области популярной психологии. По Фройду, Сверх-Я является посредником между Я и Оно. И вообще изначально эта структура называлась не Сверх-Я, а Я-идеальное, или Я-идеал. И для психоанализа психосоматических проблем нам идеально подходит Я-идеал!

В этой структуре представлены наши родители, наставники, духовники, авторитеты, кумиры. Представлены не напрямую, в их обычном виде, как в Я. Представлены через запреты, через сравнение с другими, через зависть, через суровые самоограничения. «Сверх-Я — это сумма психических шрамов, оставленных любимыми объектами». Нет, это не Фройд, это Балинт. Фройд никогда бы не позволил себе лишнего и пустого пафоса.

Если Я просто тестирует реальность, то Сверх-Я успевает сравнивать реальность с идеальным представлением. Я и Оно получают удовольствие от успешной разрядки либидо. Сверх-Я не отпускает либидо от своих представлений, чтобы те не лишились шарма недостижимости. Я и Оно динамичны: Оно всё время чего-то или кого-то хочет, Я подстраивается под реальность и подстраивает реальность под себя. Сверх-Я рассматривает любое изменение как угрозу и при первой возможности обрубает крылья слишком свободному либидо.

Именно Сверх-Я отвечает за психическую цензуру, за вытеснение. Вот что мы имели в виду в прошлой главе, когда говорили о внутреннем и внешнем вытеснении. Внутреннее вытеснение выполняется по указке управляющих интроектов. Это авторитетные фигуры, представленные в Сверх-Я. Психика планомерно и целенаправленно «впитывала» образы родителей (наставников, авторитетов) вместе с их привычками, идеалами и запретами. Некоторые интроекты были когда-то нам навязаны в процессе социализации. Но они уже успели стать полноправными элементами психики, представлениями. Интроект, но наш интроект.

Чтобы не отклоняться далеко от основной темы, мы не будем рассказывать здесь о различиях между отождествлением и интроекцией, об эдипальных конфликтах и сложных манёврах либидо. Но из элементарных житейских соображений понятно, что интроекция невозможна без элементарного уважения, любви, интереса к ценному объекту. Конечно, ни одна душевная привязанность не обходится без амбивалентных (противоречивых) чувств, и близкие часто нас раздражают или бывают к нам несправедливы. Но без этих раздражителей не было бы у вас никакого Сверх-Я. И некому бы стало раздавать внутренние круглосуточные пендели. И не достигли бы вы карьерных и прочих высот. «Сказала: будь первым! — Я стал гениален! Ну что тебе надо ещё от меня?» — типичный диалог великого поэта и его интроектной музы.

А как быть с телом? Его мы можем представить? Вроде можем. К какой структуре принадлежат телесные представления? Какая часть психики управляет соматикой? Насколько осознанно это управление? В рамках второй топики вариантов немного: Оно, Я, Сверх-Я.

Напрашивается Оно, потому что на соматические потребности и рефлексы влиять получается плохо. Отчасти это так. Однако речь идёт не о «настоящем» теле, а о нашем восприятии своего тела. И о тех действиях, которые мы предпринимаем на основании воспринятого. Чистое управление Оно приведёт нас к физическому истощению, потому что мы будем заниматься исключительно поиском удовольствия. Желательно — мгновенной острой разрядки с минимальными усилиями.

Знаменитый пример — крысы с вживлённым в мозг электродом. В клетке у крыс была педалька. Нажимаешь педальку — к электроду поступает разряд, в мозге активируется центр удовольствия, крыса балдеет. Животные поначалу не понимали, почему их хаотические прогулки по клетке сопровождались внезапным кайфом. Но крысы учатся очень быстро. Вскоре грызуны только тем и занимались, что давили на педальку и получали нейрофизиологическое удовольствие. В конце концов умирали от голода и психического истощения.

Об этом ярком опыте слышали все, но мало кто знает, что это не единственный результат. Среди крыс были исключения. Особи, чей интеллект был выше среднего по лаборатории. Как у крыс измеряется интеллект, вы тоже знаете: бег по лабиринтам на время. Чем быстрее крыса запоминает новый лабиринт, тем она более обучаема. Но обучаемость — ещё не интеллект! Пробежать по маршруту ради сыра можно и на рефлексах. Поэтому для чистоты эксперимента лабиринт заливали водой. Крысы отлично плавают, вода сама по себе им не страшна. Но рефлексами тут не отделаешься, нужна когнитивная карта (проще — синтез памяти, обучения, простейшего логического мышления). У крыс, которым для плавания в старом знакомом лабиринте требуется дополнительное время, — у них с когнитивными навыками плохо. Крысам с хорошим интеллектом всё равно: бежать или плыть. Главное, что маршрут они знают.

Но когнитивная карта — это термин из необихевиоризма. Есть ли в психоанализе аналог? Конечно. Это Я, потому что Я отражает реальность и позволяет психически работать с этим отражением для лучшей адаптации. Поэтому разговор о лабиринтах был не просто так. В последней главе мы ещё вспомним, какую роль образ лабиринта играет в понимании психиатрической власти.

Что же касается крыс и людей, высокий интеллект — это одно из проявлений сильного Я. Настолько сильного, что Я может шикнуть на Оно с его принципом удовольствия. Невозможно повлиять на физиологический механизм внутри Оно: маленького электрического разряда достаточно, чтобы наступил кайф. Но можно всегда помнить, то есть сознательно актуализировать, о банальном влечении к самосохранению. Фройд так и говорил: Я-влечение. Влечение, направленное на сохранение Я. Эти влечения тоже связаны с удовольствием, но они к тому же считаются с реальностью»

Так, крысы-интеллектуалы не отказывались от удовольствия. Напротив. Они бодро и регулярно подходили «тренироваться» к волшебной педальке. Потом с не меньшим кайфом кушали, пили, общались между собой, продолжали род... Так что Фройд предвидел и это, написав: «Принцип реальности не противоречит принципу удовольствия, но дополняет его». Поэтому Я, став достаточно сильным, перехватывает у Оно контроль над телом, чтобы Оно не заудовлетворяло нас в доску. Или, помня о том, что Я - это «всего лишь» часть Оно, можно говорить не о перехвате контроля, а о его более совершенной форме.