нас страна не для грустных, юный Ламберт. Поэтому даю тебе пять минут.

— Что? — опешил я.

— Пять минут, пять минут, это много или мало? Решай скорей, потому что они уже пошли.

Он многозначительно постучал когтем по циферблату наручных часов. Этот звук Софа восприняла как сигнал — с такой силой рванула, будто у нее была цель все мировые рекорды по спринту побить.

Я не отставал, потому что становиться частью этой ужасающей композиции не собирался. И пока ноги вздымали жирную пыль с каждым новым шагом, в голове ревел настоящий вихрь из обрывков мыслей и образом. Кровавый вихрь. Кусочки мозаики с щелчками вставали на место и собирались в картинку.

Красные глаза, длинные когти, странные твари, распятые люди и упоминание о «брате». Кажется, и это тоже был Распятьев, только меньше деградировавший. Внешне, но не внутри — нутро у него было такое же гнилое, как и у братца. Душегуб и подонок.

Ничего, и на него тоже своя ножка стула сыщется. Наверное, это во мне говорила досада — нет, даже не так. Досада возникает, когда в столовке чай закончился и приходится безвкусный “типа-малиновый кисель” после обеда хлебать. А тут не досада. Тут, мать вашу, такая злость, что я бы сам этому упырю в доисторическом шмотье башку отгрыз.

К сожалению, пока что месть откладывалась. Мы неслись через лесоповал, через густые кусты, через рвы, через балки и мелкие заболоченности. Как долго? Не знаю, но по ощущениям — целую вечность.

Никаких пяти минут форы нам, конечно же, не дали. На это было надеяться глупо — все равно что в районную поликлинику прийти и надеяться, что в очереди тебя нахер не пошлют. Только мы скрылись в перелеске, как за спиной голодно заухало, зашуршало, захлопало крыльями.

— Вот же… суки… — хрипел я, перелетая через узловатые корни. Софа бежала немного впереди. Ей дистанция давалсь проще, словно она этим всю жизнь занималась.

Вполне возможно, что так оно и было.

— Молчи лучше… дыхалку сбиваешь, — отозвалась она коротко, ловко упершись в очередной поваленный ствол руками и перекинув через него ноги.

Паркууууур!!!

Да-да, Витек. Только в твоем случае это был скорее парк кур. И ты самая незадачливая, которую сегодня на мясо пустят, потому что хозяин прихворнул, а куриный бульончик — первейшее средство от любых недугов.

Как и лишение головы. Когда ее тебе сносят, любая боль перестает волновать.

Постепенно свет от пожарища стал отдаляться, и вместе с ним начали уходить и наши силы. Тяжелее бежать стало и потому, что лес сделался гуще — стволы деревьев иногда стояли насмерть, как герои войны в последнем бою. Продираться через них тоже приходилось с боем.

— Я… больше… не… могу… — Я грохнулся на колени как персонаж дешевой мыльной оперы. Не хватало только признаться в какой-нибудь ужасной тайне. Например, что я в детстве не хотел как-то манную кашу есть и в окно ее вылил, а она какому-то мужику на голову и за шиворот пролилась. До сих пор стыд пробирает, как вспомню.

София, судя по ней, ощущала себя не легче. Она села на землю и привалилась спиной к какому-то камню, присыпанному листвой.

— У нас две минуты… не больше. — сообщила моя подруга по несчастью. От нее ощутимо тянуло холодком. Видать, для подпитки сил потихоньку использует магию. Опрометчивое решение. Хотя если альтернатива — переночевать в животе у кровососа, пойдешь на любые риски.

— Да я сдохну, — запротестовал я. Вдали кто-то завыл. В этом вое слышалось “обязательно сдохнешь, вот погоди, только доберусь до тебя!”

— Вопросы?

— Отсутствуют, — ответил я.

Внезапно Софа дернулась и резко наклонилась. Я встревожился; неужели так быстро обессилела и щас свалится? Но нет — сознание она не теряла, лишь зарылась с головой в ворох листьев. Прислушивалась, что ли? Мне на ум пришел старый анек, тот где “все ухо в бизоньем говне”. И я с трудом подавил смех. Он бы все равно вышел противный и нервный.

Я подлез чуть поближе к Софе, на что она никак не отреагировала. Осторожно смахнул рукой палую листву.

Вот те на! Под ней меня ждал маленький привет из цивилизации. Водосборник. Либо вентиляционная шахта.

— Подвинься, — я оттеснил Софу и принялся расчищать место. Еще один нежданчик, такой же, как и ружье дядь Гриши. Вот если бы оно со мной было, с братцем Распятьева совсем другой разговор бы вышел.

Винтовка — это праздник. И у вас на данный момент все летит в…

— Что это? — спросила Софа, когда я разметал все листья.

— Не уверен, но либо вентиляционная шахта, либо канализационная.

Я нагнулся к трубе и аккуратно потянул воздух носом. Пахло плесенью, сыростью и затхлостью. Судя по всему, насосы с вентиляторами уже не в строю, но сооружение осталось. Шавки Вождя недоработали?

Быстрый осмотр (хотя это сильно сказано — действовать мне пришлось наощупь) принес свои плоды — я нашел пазы, через которые решетка садилась в люк. Теперь дело за малым, снять ее — и…

Облом. На решетке висел замок. Старый, в пятнах ржавчины, но крепкий. Так и говорил нам, мол, ты не пройдешь и ты не пройдешь.

— Вот сука, — прорычал я. От приближающегося стрекота и урчания внутри все сжималось. — Так близко, зараза, и так далеко.

Я схватился руками за решетку и отчаянно ее подергал. Все силы в мышцах напряг, но замок держал крепко.

— Дай я, — отозвалась Софа и даже разрешения дожидаться не стала. Она приставила к нему два пальца и чуть отклонила голову. Вторая рука заметалась в воздухе, выписывая замысловатые жесты. С кончиков пальцев заклубился тоненький синеватый дымок, Из жестов складывалась вычурная вязь.

Плетение.

За каких-то пару секунд замок покрылся льдистой корочкой, Он промерзал все сильнее и сильнее, пока Софа наконец не схватилась за дужку и не дернула. Под воздействием магического креозота разлетелся в труху. София собиралась проделать всю ту же работу и с решеткой, но я поднял люк одним движением.

— Не заморачивайся.

— Ладно, — Она утерла со лба испарину… — Кто первый?

— На у-е-фа?

Она глянула на меня с недоумением.

— Ну… Чи-чи-ко?

Софа отрицательно покачала головой.

— Дод-а-чок?

— Ну уж нет! Обойдемся без морепродуктов!

Жадное урчание раздавалось уже совсем рядом. Еще немного — и эти твари покажутся. Высунут свои уродливые рыла из-за деревьев… Мы переглянулись. Софкины глаза все еще мягко светились — Плетение в них не затухало.

— Открывай, — коротко сказала она.

Я поддернул люк и взял ее за руку, помогая опуститься внутрь. Софа уперлась руками и ногами в давно высохшие стенки