– Как представитель Международного фонда по защите прав человека «Начало», я тоже предлагаю вам содействие. Охрана сообщила, что вы ко мне, не к отцу? – На русском языке Кэти говорила чисто и без акцента. Была любезна, как человек, привыкший к публичности.

Кира улыбалась самой лучезарной из своих улыбок, которую только смогла изобразить, и коснулась и ее запястья.

Кэти слегка нахмурилась, впрочем, лицо сразу разгладилось.

– Да, вопросы у нас именно к вам, – подтвердил Самбуров и вытащил из пакета кардиган бренда «Тахири». – Ваш предмет одежды мы нашли в горной реке Юпшара. В Абхазии. Вместе с трупом убитой Марины Филимоновой. Это последняя из жертв. Предположительно убитая двадцать первого сентября. Как вы можете это объяснить?

Установилось молчание. Отец и дочь явно ожидали не такого разговора.

Секретарь принесла чай для Киры и для Кэти, в разных чайниках, кофе для Сергея Николаевича и снова исчезла за дверью. Кира коснулась запястья бизнесмена, потом налила себе чая.

– Честно говоря, даже не знаю, что вам сказать. Никак не могу объяснить. Кофта никак там не должна была бы быть. Никак. – Она явно растерялась, все время хмурилась и невольно поднимала взгляд вверх.

Кира не сводила с нее взора. Бесконтрольное движение глаз, говорящее о том, что Кэти вспоминает.

– С чего вы взяли, что это ее кофта? Она грязная и…

– Конечно, она грязная и порвана в нескольких местах, она найдена на месте преступления, – невозмутимо уточнил Григорий.

– Вы говорите, в Абхазии? Я никогда не была в Абхазии. У меня гражданство Великобритании, для меня это просто невозможно.

Кира снова коснулась запястья девушки, на этот раз Кэти даже не заметила этого.

– Мисс Кэти, вспомните, когда вы последний раз видели эту кофту, – попросил Самбуров.

– Она у меня давно, мне очень нравится, хорошо сидит. Я часто ее ношу. Я брала ее в Германию, на прошлой неделе. Но в гостинице не обнаружила. Решила, что оставила дома, отвлеклась и забыла. Были спешные сборы. Много разговоров по пути. – Она рассеянно пожимала плечами. – Была уверена, что кофта в гардеробе. Я прилетела только сегодня ночью, еще не успела обнаружить пропажу.

Кира поставила чашку рядом с ней и снова коснулась ее запястья. Потом внимательно посмотрела на Сергея Николаевича. С тем явно что-то происходило. Он покраснел, потом побледнел.

– С чего вы вообще взяли, что это ее кофта? Обычная вязаная кофта, похожа на миллион других. – Коламут сохранял абсолютное спокойствие. Еле заметное раздражение в голосе послышалось, лишь когда Кира дотронулась до его запястья. – Перестаньте это делать.

– Я не отрицаю, кофта моя. Можно? – Кэти легонько дотронулась до сизого комка.

Самбуров кивнул.

Девушка расправила ткань, подняла перед собой.

– Да, совершенно точно моя. Она эксклюзивная, я ее в Японии покупала, и мне рукава укорачивали… Вот зацепка. Ножницами поставила, когда перерезала ленточку в Италии, на открытии реабилитационного центра для женщин, в прошлом году. Мне зашили, но, если знать, куда смотреть… – Кэти закусила губу. – Я все пытаюсь вспомнить… Кажется, я все же брала ее с собой в Германию. Положила в бумажный пакет с едой. Я не успела поесть, и мне Елена, наша домработница, приготовила сэндвич и чай с собой. Вот в тот пакет я и положила кофту. Но я оставила пакет в машине, забыла.

Кира еще раз дотронулась до ее запястья, и девушка совершенно не обратила на это внимания.

– Да. – Сергей Николаевич тоже повертел кусок грязной ткани. – Я помню. Твой бутерброд съел Марат, водитель, я еще удивился, когда он доедал его. В булке одна трава. Кэти вегетарианка, а Марат без мяса не живет и пары часов. – Он спокойно вернулся и сел в кожаное кресло руководителя. Придвинул к себе чашку с почти остывшим кофе. Кира прошла за ним следом и опять коснулась его руки. Она улыбалась словно умалишенная, даже у Самбурова ее радостная улыбка начала вызывать недоумение. – Что с ней? Почему она меня трогает?

– Что произошло с кофтой дальше? – продолжал Григорий, сделав вид, что замечания бизнесмена он не расслышал.

– Кофта валялась на заднем сиденье… Точно, она… Я ездил по делам. Мы в рамках предвыборной кампании приехали в детский дом, привезли подарки. Дети подготовили для нас концерт. Сцена стояла на улице. Моросило, дул ветер. Я отдал эту кофту какой-то девочке. Не подумал. Прости, дорогая, я понятия не имел, что это эксклюзивная вещь и дорога тебе. Я и свой свитер отдал какому-то пацану. Они дрожали в этих дурацких синтетических платьях. Неуместный концерт.

– Вы помните, конкретно кому отдали кофту? – уточнил невозмутимый Самбуров.

– Вы шутите? Я даже не помню, как назывался детский дом. И вообще, дети, которые танцевали, могли быть не из интерната, а приглашенные. Ну, название вам секретарь скажет, а то, что я кофту и свитер отдал, водитель подтвердит.

– Угу. – Самбуров хмыкнул и добавил: – Кэти, а сколько вы пробыли в Германии?

– Я улетела девятнадцатого и прилетела, как уже говорила, сегодня ночью. Могу подтвердить, билеты куплены фондом. Позвоните моей помощнице, и она вам все предоставит. Я распоряжусь.

– Отлично. – Кира поставила чашку на стол. – Вы нам очень помогли. Вопросов больше нет. Мы уходим. Кэти, у вас великолепные украшения. «Софи Костко дизайн», если не ошибаюсь? Очаровательно!

– Да… Все верно. О, так приятно встретить того, кто разбирается в украшениях. Спасибо большое, – обрадованно прощебетала девушка.

Кира двинулась к двери. Самбуров зыркнул на нее убийственным взглядом, но Кира даже не смотрела на него. Он последовал за ней.

– Вы тоже распорядитесь, Сергей Николаевич, чтобы ваш секретарь выдала нам названия и номера детских домов.

Как только они оказались на улице, Григорий зашипел на Киру:

– Никогда больше так не делай! Я веду расследование, и я решаю, сколько у нас осталось вопросов и когда мы уходим.

– А у тебя остались вопросы? – самым невинным тоном уточнила Кира, устраиваясь на сиденье его «Мерседеса» поудобнее.

– Нет. Но решаю я!

– А-а-а! – Кира шмыгнула носом.

– И зачем ты его все время трогала? – никак не мог успокоиться Григорий.

– Ты тоже хотел его потрогать? – хихикнула Кира. – У него очень ухоженные руки.

– Иди ты, – фыркнул Самбуров.

– Он волновался. Очень сильно волновался. Кэти нет. Она была абсолютно спокойна.

– Коламут врет? – Григорий повернул в переулок и уставился на Киру.

– Нет, не врет. Волнуется, нервничает, причем сильно. Пульс специфический, разные по силе удары. Ну, может, что-то скрывает.

– Что?

– Четвертый труп! – отрезала Кира.

Самбуров надулся, долго молчал и раздраженно сопел, потом снова заговорил:

– А Кэти?

– Очень гордится собой, боится темноты и жутко хочет завести котенка, но ее командировки и