Наконец, удивленный их появлением, народ пришел на место, где совсем недавно слушали посланца Карим-бека.

Старший шейх, выждав, когда шум удивленных голосов поселян затих, и подняв обе руки к небу, возвысив голос, заговорил:

— О, народ сибирский! Пришли мы к вам из далеких земель священной Бухары, чтобы разъяснить заблуждения ваши и направить по верному пути…

— Куда отправить? — переспросил глуховатый рыбак, не разобравший и половину услышанного.

— В Бухару отправлять будут, — ответили ему громким шепотом в ухо.

— Так не дойду, поди, а?

— Помогут, — шикнули на него, — не мешай слушать!

— …Поклоняетесь вы, люди сибирские, своим деревянным богам и не ведаете, что Бог накажет вас на том свете. Пророк Магомет завещал нам нести и разъяснить его учение, дабы собрать всех под зеленым знаменем ислама и направить на войну с неверными.

— Видать, и этот пришел звать на войну, — разочарованно плюнул под ноги охотник Азат и, не торопясь, направился меж стоящих с майдана.

Его попытку заметил второй шейх, внимательно буравивший толпу черными, как осенняя туча, глазками, и кивнул воинам. Ишкельды и Томасы пустили своих коней, объезжая людей, и уже на выходе преградили выход охотнику направленными в грудь копьями.

— Ага, сучьи вы дети, — ругнулся тот, — вот, значит, какая ваша вера?! Неволить будете? — и, схватившись за одно из копий, крепко рванул его на себя. Державший его Ишкельды грохнулся с седла на землю.

— Мужики, лупцуй их! — заорал Азат и набросился с кулаками на вскочившего воина.

Услышавшие его призыв другие поселяне не замедлили вцепиться в растерявшегося Томасы и опрокинули его на землю.

— Во, и кони нам пригодятся теперь, — заорал довольный Сеид.

Не ожидавшие такого поворота событий, шейхи испуганно переводили взгляд с одного поселенца на другого, а те, уже зажав в руках кто кол, кто копье или нож, подступили к проповедникам.

— Ты поезжай к своему пророку, — выкрикивал больше всех раздосадованный за потерю овец Сеид, — и скажи, чтобы понапрасну нас не искушал. Понял ты, чернявый? — тыкал он в грудь старшего шейха.

Теснимые народом, они схватились было за сабли, но решили, что лишь усугубят этим гнев расшумевшихся сибирцев, и тихонько пятились к выходу. Двое мужчин вырвали у них из рук повод коней и отвели тех к строениям.

— Ничего, ноги у вас длинные, вон какие, быстренько добежите, — показывали расхрабрившиеся поселенцы на свирепо вращавших глазами слуг пророка.

И те, едва дойдя до ворот поселка, круто повернулись и понеслись вприпрыжку, придерживая руками на головах остроконечные шапки.

Вслед им выскочили сибирские псы и громким лаем преследовали убегающих.

— Взять их! Взять! — орали поселенцы. — Вишь какие черные волчины из степи к нам забрели!

А несчастных Ишкельды и Томасы крепко связали и бросили в одну из землянок.

— Пусть охладятся малость, — проговорил с улыбкой Азат, отряхивая одежду, — долго помнить будут, как копьем в нас шпынять. Так говорю?

Все ответили одобрением и поспешили продолжить прерванные сборы.

Вскоре из ворот бабасанского селения потянулись один за другим поселенцы, таща на себе и навьюченных лошадях поклажу, рыболовные и охотничьи принадлежности, кое-какие съестные припасы.

В глухом месте с незапамятных времен были оборудованы потайные землянки, куда все поселенцы в случае опасности спешили укрыться, Там же, на лесных полянах, пасли скот и пережидали уход врага столько времени, сколько потребуется.

Не решили только, как поступить со связанными воинами. Одни предлагали задушить их, другие оставить так, как есть, а третьи и вовсе отпустить с миром.

Неожиданно между спорщиками появились две девушки, которые заголосили во всю мочь, что никуда не пойдут, ежели не освободят их любимых. Причем одна из них оказалась дочкой Азата.

— Вот так дела-а-а! — поразился тот. — Когда же вы снюхаться с ними успели? То-то вас в позапрошлую-то ночь на месте не было. Ах вы, сучки! Подстилки несчастные!

Но шуми не шуми, а девки голосили всерьез, и надо было чего-то решать, Два старика подошли с улыбкой к охотнику и что-то тихонько у него спросили.

— Да мне-то чего, — беззлобно махнул он рукой, — пусть сами решают.

— Вы согласны стать их женами? — спросил старик у девушек, кивнув в сторону землянки, где томились пленники.

Обе девушки обрадовано закивали головами и растянули рот в улыбке, смущенно пряча глаза.

— Ладно, коли так, — вымолвил старик, также улыбаясь, — пойду тогда парней согласие спрошу. Куда ж деваться… — и заковылял к землянке.

Через короткое время он вышел оттуда, пряча в ножны свой нож.

Девки испуганно взвизгнули, едва не сбив его с ног, бросились в жилище к своим любимым. Вскоре оттуда послышались радостные всхлипывания и показались улыбающиеся все четверо и направились в лес вслед за остальными.

Полдень застал Едигира и его спутников, пробирающихся по звериным тропам через чащобу, примерно в середине излучины меж Иртышом и Тоболом.

Они мчались без остановки, не жалея коней, и те все чаще переходили на шаг, тяжело поводя осклизшими от пота боками.

Почти не говорили, перебрасываясь короткими фразами. Возможно, что ехали бы так и дальше, пока совсем не выбились бы из сил их кони, но, обернувшись, Рябой Hyp заметил, что голова хана тяжело клонится на грудь, а повязка на плече пропиталась кровью. Как раз подъехали к небольшому ерику, и Hyp поймал коня Едигира за недоуздок и велел остановиться обоим нукерам.

Едигир слез на землю сам, но было видно, что удается это ему с огромным трудом, напряжением последних сил. Не каждый день на долю одного человека выпадает столько событий…

Все тяжело повалились на траву рядом с зарослями тальника, стянули с себя взмокшую одежду, обмахиваясь ею от налетевших комаров.

Рябой Hyp внимательно осмотрел рану Едигира, из которой сочилась кровь, поцокал неодобрительно языком и отправился к речке умыться и утолить мучившую его жажду. Два других воина также зашли чуть ниже по течению по щиколотки в воду и с видимым блаженством плескали в лицо прохладной речной водой.

Хан с усмешкой взглянул в их сторону, подумав, что, узнай они о его казни этим утром, навряд ли что изменилось бы в поведении преданных ему людей.

Вернулся Hyp и аккуратно залепил рану, замотал ее свежей тряпицей. Посоветовал вложить руку в перевязь, чтобы меньше ею работать, но Едигир отмахнулся, надеясь, что и эта рана заживет, как и все остальные, дай только срок.

Пока Рябой Hyp хлопотал вокруг него, Едигир внимательно всматривался в неулыбчивое лицо своего спасителя и думал, ради чего тот заботится о нем.