– Папа! – Ольга покраснела.

– С журналистками бывает, – он пожал плечами. – Встречаются с людьми неординарными. Поговорит с таким и впечатлится, потом страдает от неразделенных чувств.

– Я не страдаю! – покрутила Ольга головой.

– Что же, рад, – Нил Семенович улыбнулся. – Статья и вправду хороша, а финал так и вовсе, – он взял листок и зачитал: – «Чем далее займетесь? – спросила я Бориса. – Какие планы?» «Учиться буду, а затем работать – по-настоящему, не жалея сил, – ответил он. – Иначе мне нельзя. Ведь я живу не только за себя, но и за друзей, погибших на Даманском. Мне перед ними совестно порой: их больше нет, а я живу…» Он умолкает, глядя вдаль. Молчу и я…» Сильно! Читатели заплачут.

– Я тоже плакала, когда писала это, – сказала Ольга.

– Вот-вот, – кивнул отец. – Они почувствуют. Молодец, дочурка! Я тобой горжусь…

На следующий день Ольга отнесла статью в машбюро и занялась рутиной. Отчиталась за командировку (отметку ей в удостоверении сделал Коган, поставив там печати консультации), вернула в кассу неистраченные деньги. Пока ходила, текст отпечатали начисто. Заполнив рапортичку сверху, Ольга его вычитала и отдала заведующей отделом. Потом сходила на обед. Письма разбирать не стала – числилась в командировке.

– Вас главный ищет, – сказала ей заведующая, когда она вернулась.

– Иду, – кивнула Ольга и отправилась в знакомый кабинет.

Лев Николаевич принял ее сразу.

– Прочитал статью, – сказал, предложив ей сесть. – Есть два вопроса. Первый: факты достоверны?

– За каждый отвечаю, – ответила она.

– Второй: отец вам помогал писать?

– Придумал новый заголовок и вычеркнул один абзац, – сообщила Ольга.

– И все?

– Да.

– Что ж, – сказал ей главный. – Вы, Ольга Ниловна, талант. Давненько не читал такой материал. Он выйдет завтра. Наутро вы проснетесь знаменитой, – он улыбнулся.

– Спасибо, – Ольга засмущалась.

– Университет заканчиваете в будущем году?

– Да.

– Ждем вас в «Известиях». Пошлем письмо декану факультета, чтобы распределили к нам. Талантливые журналисты редакции нужны. Статья, вернее, очерк, написан блестяще. Про иллюстрацию вы тоже не забыли, – он показал приложенный к статье рисунок. – Коровка рисовал?

– Автопортрет, – кивнула Ольга.

– Оригинально выйдет: не фото, а рисунок, к тому же главного героя очерка. За иллюстрацию ему заплатим гонорар. Напишите здесь, куда послать.

Он придвинул ей рисунок. Ольга взяла ручку и на оборотной стороне листа написала адрес, фамилию и имя с отчеством Бориса.

– Мне его вернут? – спросила, отдавая.

– Конечно, – подтвердил ей главный. – Сделают клише и привезут в редакцию. В секретариате заберете. До свиданья, Ольга Ниловна…

Дома Ольга первым делом сняла трубку телефона и заказала разговор с столицей Белоруссии. Соединили их почти сразу – что значит телефон партийного начальника!

– Алло? – раздалось в трубке.

– Здравствуй, Боря! Это я звоню. Статья выходит в завтрашних «Известиях», не забудь купить.

– Как ты быстро! – он удивился. – Обязательно куплю. Себе и Алексеевне. Спасибо.

Он замолчал. Ольга тоже не спешила, раздумывая, что сказать.

– Как ты? – спросила, наконец.

– Болею, – он вздохнул.

– Чем? – встревожилась она.

– Безумием, – сказал Борис. – Оно нисколько не прошло. Сижу, тебя рисую целый день, но что-то не выходит. Образ не могу поймать, – он вздохнул. – С натуры было б лучше.

– Боря! – попросила Ольга. – Не торопи меня, пожалуйста. В голове все кругом. Вчера статью писала, сегодня день случился суматошный. После обеда главный пригласил. Хвалил статью и пригласил работать у него в «Известиях».

– Поздравляю. Я был уверен, что ты многого добьешься – характер у тебя такой. Жаль только, ты взлетаешь выше, а я останусь на земле. Звездочка моя ясная, как ты от меня далека, – пропел он.

– Не нужно так! – сказала Ольга. – Прошу, Борис. Ты ошибаешься. Я помню все. Мы скоро встретимся.

– Надеюсь, – он вновь вздохнул. – Целую тебя крепко…

Вот так поговорили. Расстроенная Ольга дождалась отца и рассказала ему за ужином о беседе с главным.

– Замечательно! – оценил отец. – Сам Толкунов тебя зовет. Поздравляю! А ты, смотрю, как будто бы не рада.

– Устала, папа, – вздохнула Ольга. – Командировка, масса впечатлений, разговор с редактором… В голове сумбур.

– Отдыхай, – кивнул отец. – Заслужила…

Назавтра Ольга поехала в редакцию. По пути не удержалась и купила киоске «Союзпечати» свою газету. А вдруг не напечатали? Прямо у киоска развернула и увидела очерк – он занимал всю третью полосу. Портрет Бориса в центре текста, снизу подпись «О. Ковалева» и рядом – «Рисунок Б. Коровки». Получилось!

В редакции ее все стали поздравлять, подходили, говорили теплые слова. Явился даже Аграновский.

– Хороший очерк, – скупо похвалил, не удержался и добавил: – Но у меня бы вышел лучше.

– Не сомневаюсь, Анатолий Адамович, – улыбнулась Ольга. – Но молодым ведь тоже надо проявить себя. Согласны?

Он нехотя кивнул и важно удалился.

– Не обращай внимания, – сказала ей заведующая отделом писем, зазвав к себе. – Завидует наш мэтр. В наборном цехе оттиск с твоим очерком по рукам ходил. Верстальщицы и линотипистки плакали, а их пронять довольно сложно. Наш мэтр это знает, потому и куксится. В редакцию с утра звонят читатели. Возмущаются несправедливостью, проявленной по отношению к Герою, передают ему слова поддержки. Телефоны не смолкают. И это лишь начало – письма, телеграммы мешками понесут, – она вздохнула. – Ладно, Ольга. Твоя практика закончена, я подписала документы. Ты молодец. Признаюсь, я не ожидала, что дочка зам заведующего отдела ЦК КПСС будет так стараться. А ты и письма разбирала, и готовила обзоры, затем сама в командировку попросилась. Работы не боишься, и у тебя талант. Мне сказали, что Толкунов зовет тебя в «Известия». Буду рада, если к нам в отдел придешь.

Домой Ольга воротилась радостной, взволнованной. Но эти чувства быстро улеглись. В квартире никого, с кем ей поговорить? С отцом? Он придет нескоро и не уделит ей много времени – он весь в делах. С матерью после истории с Геннадием они чужие, перестали понимать друг друга. А как хотелось бы иметь рядом родную душу, с которой и порадоваться, и поплакать можно! Чтобы все поняла, похвалила