Рольф согласился на перемирие, и норманны остановились. Мы не знаем точных условий при заключении перемирия и обещаний, сделанных Рольфу. Известно только, что герцог Бургундский Ричард и Эбло, граф Пуату, жестоко досадовали на эту сделку и считали ее позором для Франции; оттого, по истечении перемирия, начались новые военные действия со стороны французов. Северные войска опять двинулись в поход и свирепствовали хуже прежнего.

Поприщем своих опустошений Рольф выбрал реки Сену и Йонну, доплыл до Сенса[67] и разорил всю страну до Флери и Этампа; другие войска с юго-западной стороны королевства проникли до Лангедока и Прованса.[68] Мы не имеем полных известий о норманнском походе: летописи сообщают о нем чрезвычайно отрывочные сведения и останавливаются только на разорениях, постигших отдельные места.

Рассказывают о Рольфе, что он обратился наконец к Шартру, который был хорошо укреплен и защищен замком, лежавшим на горе. В одном иэ гротов горы, где в старину друиды совершали свои таинственные обряды, сохранялась, как драгоценность, икона Пресвятой Девы в печальной одежде; над гротом находилась соборная церковь. Шартр считался одним из священных мест Франции. Рольф напал на него с метательными и разными другими орудиями. Ричард, герцог Бургундский, Эбло, граф Пуату, и Роберт, граф Парижский, брат умершего короля Эвдо, собрали войско для обороны города.

Норманны жестоко теснили город, и Рольф готовился овладеть им, когда герцог Ричард и граф Роберт пришли на помощь осажденным. Гвальтельм, епископ Шартрский, пламенной речью ободрил стражу и гарнизон, исповедал и причастил их, обещал вечное блаженство павшим в бою с врагами Божьими, страшными норманнами. С прибытием помощи ожившие духом и силами граждане и стража выступили из Шартра для нападения на неприятеля вместе с герцогом Ричардом и графом Робертом; во главе граждан находился епископ в праздничных ризах, предшествуемый распятием; он нес в руках копье с повешенною на нее одеждою Пресвятой Девы, полученною Карлом Простым из Константинополя; за епископом следовало прочее духовенство, взывая о помощи к Божьей Матери и распевая хвалебные песни ей.

Нпадение на норманнов было сделано с двух сторон: с одной напали на них французы и бургундцы под начальством храбрейших людей Франции, с другой — бросились на них граждане; последние, побуждаемые благочестием, с радостью проливали кровь за спасение святого города. Несмотря на то, норманны сопротивлялись долго и упорно, сражались как люди, приученные военной наукой и храбростью выходить победителями из множества сражений. Но среди жестокого боя их с бургундцами и французами на них напали с тыла граждане Шартра; будучи не в состоянии выдерживать долго это двойное нападение, после жаркой схватки они уступили поле сражения с потерей 6 или 7 тысяч человек.[69]

Преследуемый Рольф вернулся с большей частью войска вЭтамп. Другая часть направила путь в Лош в Турени и расположилась там станом на горе. Эбло, граф Пуату, пришел уже после сражения. Он был очень недоволен, что не отложили нападение до его прихода. Герцог Ричард и граф Роберт, купившие победу дорого и с великими усилиями, указали ему норманнов, ставших станом на вершине торы близ Лоша. «Там, — говорили они, — еще остались для него лавры». Графу Эбло также хотелось отличиться победой; в ту минуту он пошел туда и напал на норманнов со стрелами и дротиками. Они защищались храбро таким же оружием. Несколько раз он старался взобраться на гору, и каждый раз его отражали. Чтобы со всех сторон запереть их стеною, граф велел принести палисады, употребленные норманнами при осаде Шартра. Неприятели отняли их и сами оградились тыном. В отчаянии Эбло позвал на помощь Ричарда. Они окружили гору войском, со всех сторон и построили укрепления. Неприятели держали совет, как выйти им из такого опасного положения. Ночью, когда все стихло, некоторые из них пробрались через стан и укрепления французов. Благополучно совершив этот переход, они сильно затрубили в рога: в ту же минуту норманны пустились с горы бегом, со страшным военным криком. Французы, пробужденные шумом от сна, вообразили, что пришел Рольф со всем войском на выручку своим. Темнота ночи, испуг, смятение увеличили беспорядок во французском стане. Граф Ричард и герцог Роберт, как ни были неустрашимы, но в общей суматохе лишились всякого присутствия духа и не знали, что делать, от страха и недоумения.

Победа небольшой толпы изнуренных голодом норманнов над такими знаменитыми вождями и их многочисленным войском подавала потом повод к насмешкам и приводила в стыд этих господ. Французы, едва оправясь от изумления и образумившись при виде истинного положения дел, бросились преследовать бегущих. Но эти уже дошли до берега Эры, встали там станом в болотистой стране и построили себе страшные укрепления из ободранных трупов убитых лошадей, волов, ослов, коз и овец. При виде такого ужасного вала французская конница в страхе отпрянула назад: сами лошади почувствовали омерзение. Норманнов оставили в покое. Они дошли потом до своих судов и вернулись счастливо в Руан.

Рольф, несмотря на потери при Шартре, в таких же силах, как прежде, приготовился к новому походу, возобновил войну и свирепствовал жестоко в стране: мужчин убивал, женщин уводил в плен, разорял церкви и опустошал все. Внушая ужас таким образом действий, он хотел этим облегчить себе победу над упавшим духом французов и принудить их покориться. Во Франции не предвидели ничего другого, кроме верной погибели. Прелаты, графы обвиняли в медлительности короля; народ умолял их сжалиться над христианством и даровать спокойствие стране. Карл Простой созвал чины. Они советовали ему включить мир с норманнами.[70]

Карл сообщил чинам предложения, какие хотел сделать Рольфу для открытия переговоров с ним. Чины одобрили их. Гольф уже состарился, и ему надоела постоянная странническая жизнь, которую он вел целых сорок лет в беспрестанных морских походах и войнах. Король предлагал ему всю страну от рек Эры и Эпте до моря и маленькой речки на самой границе Бретани. По другим, все пространство земли между морем, Понтье, Бретанью, Шартром, Меном и Бове, вместе с прекрасной и плодоносной страной, которая называлась потом Нормандией и ныне одна из лучших частей Франции. Чтобы прочнее привязать его к королю и выгодам Франции, предлагали ему в супруги побочную дочь короля, Гизелу, 15-летнюю принцессу,[71] с условием принять св. крещение и жить в мире с Францией.