Связав свою жизнь с этой девчонкой вместо личной жизни, приобретаешь проблемы и приоритеты ее мамы.

Ярославе придется тяжело без меня, знаю. Но мне больше с ней невыносимо, поэтому сложив на груди руки опираюсь на балконные перила и спокойным голосом произношу.

— У меня была другая девушка. После нашего расставания.

Черные глаза взлетают вверх и ловят мои.

Ярослава долго и внимательно смотрит в мои глаза, словно копается в моей голове выискивая ответ: правду я говорю или лгу.

Пару секунд она молчит, затем щурится и начинает громко смеяться.

— Месть засчитана, Гром-мов…Шутка класс!

Провожу глазами по ее обнаженному животу.

Тишина. Наконец-то не отзывается.

— Это правда, Ясь… — признаюсь, выуживая из пачки сигарету. — Думаю нам не стоит продолжать наши отношения. Прости.

Открыв балконную дверь вылетаю сначала в квартиру, а через парочку этажей на воздух.

Прикурив, безразлично рассматриваю пейзаж и вдыхая дым закрываю глаза.

Жизнь моя катится по пизде, и это уже глупо игнорировать.

Не туда я все время шагаю. Ой, не туда…

Сначала мамина дочка Яся, теперь проблемная малолетка Даша.

Глупо переубеждать себя, что я о ней не думаю — думаю, блядь! Еще как!

Помню все: и поцелуи и голос и тело ее тонкое, податливое.

Впечатался тогда, словно с разбега в стену и что теперь?

Мне ее хотеть по закону нельзя.

И что делать?

Ждать?

А потом что?

Сука! Это ж угораздило меня так, а!

Вновь затягиваюсь и шагаю к машине.

К Настюхе уже опаздываю. Та ждет ведь.

В груди царапает от протеста.

Слать на хер надо все мысли о мелкой Дашке и не караулить ее больше возле полузаброшенной кафешки. Но… Не могу я ее в беде оставить. Не договорюсь с совестью потом, ой не договорюсь.

Просто сделать надо быстро это все и постараться выйти из всего этого «живым».

Меня даже ее синяки и старенькая форма, сука не отталкивают, а вроде как должны.

Избалован я красивыми женщинами.

Даже когда с Яськой разбегались, я не разменивался на простых девчонок.

У меня что не девушка была — то с обложки.

А сейчас понесло не туда.

Просто Дашка настолько настоящая, что хочется в ней потеряться…

Она, как квест, который заебешься проходить, но до финала дойти пиздец, как хочется… Только надо выбрать правильный путь и каждый ход тщательно продумывать.

С ней агрессивно нельзя — испугается.

Малек у меня зашуган, как дворовый котенок.

Голову в плечи втягивает, стоит только к ней потянуться — ну предел же!

Если бы я только нашел хоть намек на подсказку, как ее защитить.

Караулить ее мать?

С ней поговорить?

Мне тридцать скоро, сопле, что спасти хочу — шестнадцать.

По закону не могу я за ней по пятам ходить.

Настю, может подключить? Она девочка.

Устав от мешанины в собственном мозгу пытаюсь его отключить.

До дома доехать не успеваю, поэтому мчу сразу по адресу, который мне скинула Настя.

Сестра, уже ожидаемо на месте.

Стоит, кутаясь в длинный свитер и шаря глазами по парковке, в поисках моей машины.

Увидев меня обиженно тянет подбородок вверх.

Прости, Козюлька…С женщинами разрулить пытаюсь, тебя немного подвинул.

— Замерзла? — подхожу и целую ее в щеку, которую она недовольно уводит в сторону.

— Ты… Как всегда — ворчит, измеряя меня недовольным взглядом.

— За это меня сожрут сегодня первым — подмигнув хватаю прохладную руку сестренки и тащу ее в здание.

Долго меня ждала. Замерзла.

Нос немного покраснел, да и руки холодные, как у Дашки…

Раздражаюсь.

Ну вот…твою мать!

Я же опять о ней думаю!

Глава 16

Даша

— Не спеши. Ешь спокойно. — шикаю на брата, наблюдая, как он второпях заталкивает в рот сосиску. — Она не придет. Она на работе. — говорю громче, убеждая брата не торопиться.

Не могу уже смотреть на его страх. В груди все ноет от его взглядов на дверь.

Ненавижу собственную мать! Ненавижу! Ненавижу!

Обычно мы в это время с Лешкой на работе, поэтому квартира у нас пустует. Сегодня я смогла приготовить нам горячее и заныкать его в нашей комнате.

Отмечаю, что на кухне чисто (на сколько это возможно), потому что мать готовится к плановому обходу педиатра. К Лешке приходят, по инвалидности.

Меня так и порывает навести свинарник. Она ж даже трезвая вчера была. Ходила, тапками шоркала под нашей дверью. Стучалась, есть звала.

Я не разговариваю с ней уже три месяца. Не могу! Смотреть даже не могу. Не из-за себя злюсь, из-за Лешки.

Мать пропила деньги на обследование брата. Парню пять — он молчит. Ей удобно. Меньше шума в квартире.

На будущее своего сына ей плевать!

Мой телефон коротко жужжит и опустив глаза на его экран, я читаю входящее сообщение с незнакомого номера.

«Сегодня сумма долга вновь увеличится. Долго оплату ждать не станем. Есть клиент. Приезжай, будем договариваться.»

Пропустив по коже холодок, подтягиваю коленки к себе и обняв их поворачиваюсь к окну.

После вчерашней внезапной встречи вышибалы с Киром, я надеялась, что они от меня отстанут. Но видимо чуда не случилось.

Мне хочется трусливо спрятаться под кроватью и ждать, когда все проблемы вокруг улягутся.

Я не чувствую себя ребенком, но в такой ситуации, как эта — я просто букашка в мире гигантов. Меня растопчут и не заметят.

Какая же я была дура, раз решила, что этот выход проще.

Бесплатный сыр только в мышеловке.

На своей шкуре эту поговорку ощущаю.

Мне надо ехать к Киру на разговор, я это еще ночью поняла. Выхода другого у меня попросту нет.

Я оттолкнула руку помощи, которая смогла бы все исправить, и сделала это из-за ревности и обиды. Не думаю, что я имею право на такие эмоции. В моем положении о эмоциях вообще надо забыть, а нужно закусить язык и молча соглашаться на все, что предложат.

Бездумно смотрю в окно, наблюдая за движением ветки по пыльному окну.

Засранка! Два маленьких окна вымыть не может!

Мои чувства к ней уже давно перетекли в полное безразличие, но порой, когда она напивается, я ее ненавижу настолько сильно, что…

Боже… Это наверное грех, но мне хочется, что бы ее не стало.

Я иногда, слыша пьяное веселье за стенкой представляю, что ее непременно убьют. Что проснувшись утром, я обнаружу ее бездыханное тело и навсегда избавлюсь от паранойи, что моя мать сделает это со мной.

Я даже пару раз дожидалась полной тишины и, выскользнув из своей комнаты стояла над ее пропитым