…«Уоки-токи» хотя и хрипели, реагируя на повышенную радиацию, но пока что работали.

Поэтому, несмотря на порушенное полотно шоссе, шли ходко.

Через три часа, сделав порядка восьмидесяти километров, остановились перекусить.

Еще через пару часов наткнулись на брошенную и полуразрушенную бензозаправку, один из резервуаров которой оказался на удивление полон дизельного топлива.

Это был просто праздник какой-то!

Залили все что можно, включая пластиковые бутыли из-под питьевой воды.

И, благословляя собственную удачу, не спеша двинулись дальше.

Словом, день прошел без особых приключений, за что каждый из нас объявил судьбе отдельную благодарность с занесением в ее, судьбы, личное дело.

Отдельным приказом, так сказать.

День прошел – и слава Богу.

Древняя солдатская мудрость.

И кто здесь с этим не согласен?!

Нет желающих?!

Странно…

…По дороге довольно часто попадались заброшенные поселки, в одном из которых я и объявил ночевку, разумеется, предварительно выставив посты. Мужики поворчали и пошли кидать жребий, кому какая смена.

За сон на посту в отряде наказание полагалось только одно – смерть с разного рода вариациями.

Этот приговор обжалованию не подлежал никогда.

Еще со времен Крымской, когда создавался костяк будущего отряда и молодой симпатичный парень Лёва Климов задремал на посту, а УНСОвцы вырезали добрую половину батальона.

Расстреливал тогда чудом выжившего и неплохо себя показавшего в мясорубке Лёву я сам.

Лично.

И мне было очень больно, потому что Лёва, так получилось, был отличным парнем и моим другом детства еще с третьего класса.

Мы вместе сбегали с уроков, вместе играли в футбол.

Он был жуткий хохмач и остроумнейший хулиган, но отлично учился.

Его очень любили девчонки: если надо было с кем-то познакомиться, Лёву выдвигали на передние рубежи.

Он, как правило, не жадничал.

И еще я был влюблен в Лёвину сестру.

Мы собирались пожениться.

Не вышло…

Что ж, бывает.

…Отряд разошелся по избам.

Чарли, прихватив пару ребят, отправился распаковывать продукты для ужина.

Я разжег небольшой, но сугубо, извините, – индивидуальный костерок.

Старая привычка.

Еще в Крыму ребята за это стремление время от времени побыть в одиночестве даже, было дело, прилепили мне кличку Шерхан, которая лишь много после была прочно забыта.

Теперь я – капитан.

Или Гор.

Производная от Егора, по имени меня в последнее время редко кто называет.

А фамилия моя мне, если честно, никогда не нравилась.

Поэтому пресекал.

И точка.

Я выломал длинную ветку с ближайшей березы, закурил и стал задумчиво ворошить угли.

Смотреть на огонь – мое любимое занятие.

Да и подумать, честно говоря, было о чем.

К примеру, об игре, которую вел Корн.

Андрей Ильич был, повторюсь, человеком далеко не простым.

На этот раз я ему был совершенно точно нужен, можно сказать, необходим.

Но отнюдь не в роли проводника.

Нет, я, оно конечно, был неплохим солдатом.

А отряд – отличной боевой единицей, идеально приспособленной как раз именно для таких операций.

Но…

Но в Крыльях таких, как мы, – пятачок за пучок.

Там отнюдь не юные романтики собираются и не бойскауты, хотя и этих придурков тоже, разумеется, хватает.

Но костяк любого Крыла составляют ветераны, Орден во многом – исключительно ветеранская организация.

Человек, хотя бы несколько лет проведший на войне, слишком плохо вписывается в мирную реальность.

Зато отлично смотрится в строю каких-либо черномундирников.

Это аксиома…

…Что же у них с отцом, интересно, такое вышло, что они, не разлей, считай, вода, в разные стороны разбежались?!

Не сошлись характерами?!

Ага.

Не смешите…

Или, что более вероятно, что-то такое важное не поделили?!

Уже теплее.

Да так не поделили, что на переговорах понадобился я.

Гор.

Егор Дмитриевич.

Похоже, кстати…

Только вот в какой роли?

Уж не заложника ли?!

У Корна – ума хватит.

Да нет, вряд ли…

Папаша никогда не был особенно чадолюбив.

По крайней мере, его принципы, его ценности, его свобода и его деньги были для него всегда важнее так называемых «семейных ценностей».

Причем всех, вместе взятых.

Где-то так…

…Мои размышления прервала Красотуля.

Подошла, помялась в предвечернем воздухе, потом устроилась на бревнышке напротив меня.

Ну да, она же не из отряда.

В отряде понимают, что когда я развожу индивидуальный костерок, меня беспокоить нельзя.

Себе, извините, дороже может получиться.

А ей-то это откуда знать, бедолаге?!

Впрочем, ее присутствие меня почему-то не беспокоило.

– Дай сигарету!

А вот это, девочка, лишнее.

Тебя молчаливую я бы еще как-то стерпел, но чтоб разговоры разговаривать…

…Я неожиданно с удивлением понял, что моя рука, помимо воли, протягивает ей заботливо открытую пачку.

Обалдеть можно.

Ага.

Красотуля вытащила сигарету, неумело прикурила от протянутой мною веточки из костра.

И тоже замолчала.

Я взглянул на небо.

Было ясно, но первые звезды еще даже не прорисовывались.

Вообще-то я люблю это время суток.

Нет, не в городе, разумеется.

Вот так, в походе.

Ветра почти что нет.

Пред-ночь.

Пред-осень.

Листья шумят.

Слегка-слегка.

Ветра-то, я уже говорил, – нет.

Где-то поодаль клацают затворы – ребята чистят оружие.

Заика с одним из механиков вяло и привычно переругиваются, осматривая уставшую за день маршрута технику.