Много «если»! Энтон предпочитал жить в границах большей определенности, в границах того, что было, и в этих рамках добиваться своей цели. Розамунда совсем не казалась логически обоснованной целью. Много грез и иллюзий нашли приют в ее сердце, это он видел, когда смотрел в ее глаза. Его кузина Сесилия обвинила его в том, что он ищет себе английскую жену как подспорье в борьбе за поместье. Но тут она ошибалась. Розамунда — фрейлина королевы, а королева нелегко отпускает своих леди, чтобы они выходили замуж. Такой выбор мог только помешать ему в его планах.

И Розамунде не легче, даже если она и добьется его. Но тут он был осторожен. Никогда не причинит вреда своей красавице, своей зимней королеве, хотя у него все меньше и меньше сил избавляться от наваждения он постоянно представлял, как занимается с нею любовью. Рисовать в своем воображении ее белое совершенное тело у себя в постели: ее волосы рассыпались по подушкам, а она протягивает к нему руки, призывно улыбаясь.

— С ума сойти, — пробормотал он и допил эль.

— Наши английские приемы ухаживания могут быть очень запутанными, — продолжал лорд Лэнгли. — Английские леди требуют, чтобы за ними ухаживали по-настоящему, но, кажется, у каждой свое представление, как это — по-настоящему.

Энтон подумал о попытках Лэнгли произвести впечатление на Анну Перси и рассмеялся:

— А я думал, что на леди могут произвести впечатление только жемчуга и шелка.

— А-а, это еще одно, что вам лучше усвоить о наших дамах: их желания меняются каждый день. И еще: порой они просто врут, чтобы ввести нас в заблуждение. У вас, в Швеции, леди такие же несговорчивые? Или только у нас, потому что нами правит королева?!

— Нет. Шведские леди такие же, — отвечал Энтон. — Им тоже подавай подарки и, чтобы все было романтично. Но в делах брака много проще: он устраивается, как положено, и каждый делает, что должен, романтично это или нет.

— Здесь зачастую делается так же, — пробормотал Лэнгли.

— Так, значит, вы обручены? Родные уже подобрали вам кого-то?

Лэнгли покачал головой:

— Еще нет. Хотя моя мать каждые полмесяца шлет настоятельные письма, предлагая то одну, то другую невесту. Она со своими друзьями занимается этим сватовством с тех пор, как я достиг совершеннолетия. Но пока я не встретил ни одной девушки, которая отвечала бы требованиям семьи и моим предпочтениям.

Энтон понимал, что Лэнгли чувствовал. Его собственный долг и его предпочтения расходились столь же категорически.

— Да, предпочтения и требования редко совпадают.

— А как получилось, что вы еще не женаты, Густавсен? Кажется, вы уж никак не обделены, вниманием дам! Уверен, в Швеции то же делается с леди, когда они вас видят!

— Последнее время я был очень занят фамильными делами, не до брака было. Возможно, когда-нибудь я обрету свой настоящий дом, и мне понадобится хозяйка поместья…

А может ли этой хозяйкой быть Розамунда? Она составит честь любому дому. Но королева и семья Розамунды скорее дадут ей умереть, а чтобы раньше умерли они сами, как опасался Энтон, не дождешься.

— К счастью для нас, мы не должны жениться на каждой леди, которая положила на нас глаз, — засмеялся Лэнгли.

— Да, но есть такие, которые настаивают… Лэнгли вздохнул:

— Вы правы. Но хватит о грустном! Боюсь, сегодня мы не разберемся в таинствах женщин. Лучше идемте, посмотрим, как продвигается подготовка к зимней ярмарке.

Энтон кивнул, радуясь, что можно чем-то отвлечься, но мысли все равно крутились вокруг Розамунды. Понравится ли ей зимняя ярмарка?

— Да, хочу поделиться с вами, что приключилось со мной в лесу, когда я столкнулся с диким зверем, с кабаном, свирепым до того…

Розамунда улыбнулась, проходя мимо кабинета, в котором репетировал церковный хор. Поскольку сегодня вечером традиционный праздник дураков был заменен обычным банкетом, и все проделки шутов отменены, всем предстояло хорошенько постараться, чтобы следующий праздник получился. Все с нетерпением ждали праздника выноса кабаньей головы, который состоится через два дня.

Совсем ненадолго задержалась Розамунда; ее послали сбегать через весь дворец за книгами королевы, и идти еще было далеко. Она не возражала, чтобы пробежаться: трудно усидеть в кабинете королевы, занимаясь шитьем и слушая сплетни других леди, когда все мысли только об Энтоне.

Она пыталась угадать, что он делает сегодня, когда королева никого по делам не принимает, и они никого не видели все утро. Опять пошел кататься на коньках? По саду прохаживается, где столько кокетливых дам, готовых обступить его со всех сторон?

Розамунда не забыла, что Сесилия тогда вышла из апартаментов шотландцев. Похоже, она искала союзников даже там, где вероятность найти их очень мала. А кто поддержит Энтона? Она бы поддержала, если бы он позволил, если бы они забыли о возможных опасностях хотя бы на час.

Она нашла книги там, где королева оставила их, и побежала назад, к галерее, выходившей на реку. Анна сказала, что они будут помогать на зимней ярмарке, которую устраивали на замерзшей реке, и Розамунда надеялась, что у нее будет время, чтобы подумать, как ей подсунуть королеве Елизавете дело Энтона о поместье.

Она легла на подоконник, внимательно рассматривая, что творилось на реке. С расстояния река походила на замерзший муравейник, где каждый муравей делал свою важную работу. Работники возводили балаганы для зимней ярмарки, места, чтобы продавать горячий сидр, засахаренный миндаль, ленты и кружева. Длинные ленты, прикрепленные к балаганам, как и рождественские венки из хвои, прибавляли празднику яркости. Зрелище этих приготовлений к ярмарке было единственным, веселым пятном среди напряженности двора. Все, казалось, ходили по лезвию ножа, в страхе оттого, что могло произойти дальше, даже если и пытались прикрыться маской рождественского веселья.

Розамунда тоже ходила по лезвию, но скорее из-за Энтона, не понимая его чувств к ней и даже своих чувств к нему, они были такими разными! И это при том, что она целыми днями мечтала о нем. Наверняка из-за своей отрешенности она скоро схлопочет затрещину от королевы. Или того больше, если королева узнает, что было между нею, Розамундой, и Энтоном!

Да, и мешкать с книгами нельзя! Розамунда еще раз оглядела замерзшую реку и побежала к королевским апартаментам. Она повернула в коридор, который вел от галереи к тому крылу дворца, и увидела придворных, которые шли ей навстречу. Впереди — леди Леннокс, кузина королевы; ее пышная фигура была, как обычно, затянута в черный атлас, а выглядела она несчастнее обычного. Возможно, никуда не продвинулось ее прошение к королеве, чтобы та отпустила ее сына Дарнли в Шотландию, под предлогом якобы повидать отца. Розамунда притаилась в завешенной нише: у нее не было никакого желания, чтобы графиня буравила ее своим сверлящим взглядом. Розамунда старалась избегать неприятностей и не привлекать к себе излишнего внимания.