– Ясное дело, не военные. Скорее какие-то дружинники доморощенные.

– Ладно, тут ничего не поделаешь, – вздохнул Адам. – Наверное, повезли всю добычу к себе в лагерь, таким же малахольным. Небось, завели себе по пять жён и решили по-серьезному отбиваться от патрулей, чтобы не попасть в карантин.

– Эк тебя занесло!

– А что, ты бы сама до такого не додумалась?

Краш врезала ему кулаком в плечо, а он только ойкнул и ухмыльнулся в ответ.

– И правда, я бы тоже что-нибудь такое сморозила.

– А труп-то им зачем? – удивился Адам.

Краш поджала губы.

– Не знаю, может, чтобы изолировать?

– Так они без масок были.

– Точно. А я-то, растяпа, на форму их загляделась, даже внимания не обратила.

Адам удивленно покосился на нее.

– Ну, форму рассматривала, ботинки, оружие.

– Они же прикатили на «Форде F-150», могла бы сразу догадаться, что самозванцы. Как они столько добра в кузов запихнули, да еще сами влезли, ума не приложу.

Краш пожала плечами.

– Я в машинах не разбираюсь. По мне так они все похожи.

– Ну даже ты могла бы заметить, что машина не служебная, хотя бы по номерам, – ответил Адам.

Краш про себя просто поражалась, на какие мелочи Адам обращает внимание. Ей бы и в голову не пришло посмотреть на номерные знаки.

– Погоди, а как ты вообще номера разглядел? – удивилась она, ведь ту машину они видели только мельком. – С такого-то расстояния?

– Да там и разглядывать особо нечего, – пояснил Адам. – Обычно просто номер и сверху надпись «Правительство США» на белом фоне. А на том пикапе были номера нашего штата.

– Надо же, – хмыкнула Краш. – Ладно, молодец, только насчет трупа всё равно непонятно.

– Кто знает, может, они какие опыты на них проводят, в зомби превращают! – драматическим голосом добавил он.

– В зомби даже я не верю, – заметила Краш. – По крайней мере из людей. Хотя есть такие грибы, которые управляют насекомыми. Даже не грибы, а грибки. В документальном фильме показывали…

Адам вскинул руки.

– Хорош заливать, про настоящих зомби даже знать не хочу. Хватит. Меня и так теперь кошмары замучают из-за того выпотрошенного жмурика, не говоря уж о той твари, что из него вылезла.

– Никто из него не вылезал. Я же говорю, это вирус, а вирусы наружу не выползают, сидят себе плодятся внутри.

– Так у него что, от вируса так легкие разнесло? Скорее какая-то зверюга жуткая вырвалась.

Краш не хотелось об этом спорить, в том числе и потому, что ей самой было нужно как следует обдумать все варианты по очереди и разложить по полочкам.

Глядишь, и придется поверить во что-то невероятное. Признать, что из микроскопического вируса получилась тварь, способная на такое. Странное дело, но частенько ее внутренний голос рассуждал прямо как мама, а она начинала с ним спорить, как будто мама со своим строгим видом вдруг оказалась прямо перед носом.

Вот когда созрею, тогда и поверю, чёрт возьми!

А пока она ни фига не созрела. Хотя при маме такое сказать язык бы не повернулся. Мама подобные выходки не одобряла.

Позже.

Снег, пробудивший Краш ни свет и заря, в Старые Добрые Времена не предвещал ничего плохого. Эти Добрые Времена не такие уж старые, но, когда от непогоды можно было укрыться дома возле печки под теплыми одеялами, из-за пары снегопадов, после которых снег тает, едва коснувшись земли, даже беспокоиться не стоило.

А теперь эти крупные снежинки будили дурные предчувствия. Значит, она не успевает, отстает от намеченного плана, и ее путешествию к бабушке может помешать метель, которую придется пережидать в палатке.

Еще не рассвело, но Краш свернула гамак со спальным мешком и подкрепилась протеиновым батончиком.

Эх, вот бы сейчас блинов, плюшек с начинкой или яичницы с беконом с пылу с жару – чего угодно, кроме этих опостылевших батончиков. Она на всю оставшуюся жизнь, по горло сыта всякими батончиками, даже от шоколадных уже тошнит.

Достав фонарик, она осторожно двинулась обратно к тропе. Точнее, сначала устроила про себя целую дискуссию на добрых пять минут по поводу возможности им воспользоваться, ведь свет заметен издалека и может привлечь кого угодно.

Наконец ей пришла в голову мысль, что тем, кто может оказаться поблизости, тоже придется как-то освещать себе путь, так что она их заметит, выключит свой фонарик, и в такой непроглядной тьме ее никто не найдет.

Пора прекращать зацикливаться на этих дурных мыслях, хватит уже дважды, а то и трижды перестраховываться. Да, в лесу может быть опасно, но не настолько, как в городах или прочих людных местах, об этом забывать не стоит.

Как только она вновь вышла на тропу и сверилась с компасом, то продолжила путь в намеченном направлении. Тусклый холодный свет восходящего солнца едва пробивался сквозь чащу, и эта скупость изрядно нервировала. Вот ведь зараза, трудно ему, что ли, светить как следует, чтобы хоть немного потеплело и перестал валить этот снег.

Еще один день из долгой череды ему подобных она брела по притихшему лесу. Большинство птиц улетело зимовать в теплые края, лишь изредка раздавалось хриплое карканье ворон, перекликающихся с соседями. Вороны ей всегда казались каким-то недовольными, как будто встали не с той ноги, просто у них такой голос. Может, они так серенады поют своим возлюбленным, кто их знает. В общем, в птицах она не разбиралась.

От монотонной ходьбы и однообразия пейзажа – одни деревья кругом, да кусты, да снова деревья – она погрузилась в какое-то забытьё, ни о чём не думая и просто машинально переставляя ноги.

И вдруг впереди что-то шевельнулось – крупнее белки, но не настолько, чтобы опасаться (по нынешним временам любой взрослый человек может представлять опасность).

Она зажмурилась и заморгала, порываясь протереть глаза – вроде показалось, да нет, точно не показалось, – как с тропинки в кусты шмыгнула пара чумазых ребятишек с причудливо вплетенными в волосы листьями.

Сомнения вызывало лишь то, что они промелькнули так бесшумно. Настолько тихих американских детей она ещё не встречала, обычно они носились как угорелые, скакали, падали, надрывались от крика, хохота, рёва, в общем, стояли на ушах. А эти двое скрылись в подлеске почти без звука, что твой бурундук, только листва слегка зашуршала.

Тропинка, где она брела, по обе стороны так заросла кустарником, что ветви переплетались сплошной вечнозеленой стеной. Туда и юркнули дети. Она никогда не видела таких густых зарослей – в городах живые изгороди вокруг цветников нещадно стригли. А здесь они вымахали на три четверти роста Краш (впрочем, надо признать, невысокого) – просто идеальное укрытие, особенно для пары одиноких ребятишек посреди леса.