Адам окинул ее знакомым недоверчивым взглядом.

– Да ладно, Краш. Это же ты без ума от этих дурацких ужастиков.

– Что-то ты больно хорошо в них разбираешься при том, что критикуешь мои вкусы, – огрызнулась Краш. – Слушай, ему мы уже ничем не поможем.

(Что же с ним случилось? Должен быть вирус, но, если это вирус, что это значит? Он что, мутирует? Может, у других то же самое? Что это значит? Что происходит? Что происходит? Вирус мутировал, превратился в какую-то жуть).

– Короче, возвращаемся к тому, зачем пришли – набираем еды, освобождаем место у тебя в рюкзаке от всякого хлама и двигаем в кемпинг.

Она гордилась тем, что голос даже не дрогнул, что не подала виду, какой сумбур творится сейчас в голове, сколько всего невероятного успела навыдумывать.

Вирус мутировал. Во что он превратился?

Адам оторвал взгляд от тела, взглянул ей в лицо и с трудом сглотнул. Потом пожал плечами, но широко раскрытые глаза выдавали волнение. Адам в своем репертуаре: прикидывается, что его ничто не волнует.

На себя-то посмотри. Давайте оба прикиньтесь изо всех сил, глядишь, и сбудется.

Он вышел из-за прилавка подальше от трупа и принялся набирать продукты с полок, в основном свои любимые лакомства, всякую гадость, которой никогда не наешься, но она ни словом не обмолвилась, просто спокойно потянулась над трупом и вытащила несколько пластиковых пакетов.

Четыре из них она вручила Адаму.

– Клади сюда что-нибудь легкое, потом их свяжем парами и привяжем поверх твоего рюкзака.

Он поднял вверх большой палец.

– Отличная идея!

– Только не вздумай отвертеться, уговор остается в силе. Рюкзак облегчить всё равно придется. И пополнить чем-нибудь питательным. Здесь такого не найти, придется поискать какой-нибудь продуктовый магазин.

– А разве их не все разгромили?

Краш махнула рукой на пустую деревню за окном.

– Похоже, большинство местных или тихо умерли дома или отправились по приказу в карантинный лагерь. Надеюсь, в каком-то продуктовом еще что-нибудь осталось.

– Магазины в городах покрупнее небось разграбили, – возразил Адам. – Точно говорю, там кругом трупы, а всё, что не приколочено, давно растащили.

– Ну и хорошо, значит, в эти города и соваться незачем, – сказала Краш.

Просто удивительно это обсуждать, как будто кругом всё в полном ажуре.

Они спокойно набрали продуктов в пакеты, не замечая валяющийся неподалеку труп с развороченными внутренностями.

Даже к вони как будто привыкаешь. Словно какой-нибудь патологоанатом или работник похоронного бюро, который постепенно перестает замечать весь этот букет запахов разложения.

Интересно, сколько подобных сцен скрывается в этой деревушке за дверями домов – застывшие в предсмертной агонии тела с искаженными ужасом и болью лицами.

Только они собрались привязать пакеты к рюкзакам, как снаружи послышался приближающийся шум мотора. Краш вскинула рюкзак на плечо и осторожно выглянула из-за прилавка в окно. К заправке приближался большой черный пикап, битком набитый вооруженными людьми.

Неизвестно, то ли те самые, что вломились к ним домой, то ли очередное сборище всякого отребья, а может, даже отряд, уполномоченный властями, но в любом случае на глаза им лучше не попадаться, в этом она не сомневалась.

– Уходим! – скомандовала она. – Быстро! Пошли!

Повторять Адаму не пришлось, он тут же подхватил рюкзак с набитыми едой шуршащими пакетами и выскочил через черный ход прямиком в редкие заросли на пустыре, не дожидаясь дальнейших указаний.

Краш изо всех сил рванула следом. В теории протез мешать бы не должен, но на практике удирать со всех ног не очень-то получалось.

Мотор пикапа заглох, послышались мужские возгласы, но она продолжала бежать в ужасе, что ее заметят и схватят, разрываясь между тем, что творится позади, и мыслями об Адаме (опять всё получилось как в прошлый раз дома, ну когда он наконец поймет, что надо ее дождаться, чёрт побери, она же не в состоянии за ним угнаться) – он словно растворился в воздухе, а в этой жидкой траве спрятаться негде.

– Сюда!

Она почувствовала рывок за правую штанину и, увидев Адама, лежащего ничком возле неширокой дренажной трубы футах в восьми-девяти от бордюра парковки, рухнула на колено и подползла к нему, изо всех сил надеясь, что здесь их никто не заметит: шансов быстро вскочить из этого положения и броситься наутек не было никаких.

Может, хоть Адам успеет.

Может, он меня тут бросит. Два раза уже бросал.

Через секунду после того, как Краш юркнула в канаву, и через мгновение, как заметила, что одежда промокла спереди от текущей там воды, из-за угла заправки, что-то громко обсуждая на ходу, показались трое в камуфляжной форме, берцах и с оружием.

Лёжа ничком в такой неудобной позе, она не успела разглядеть особых подробностей, но заметила среди них одного темнокожего, значит, это не та банда, что напала на их дом. И то ладно – по крайней мере, если заметят, сразу не пристрелят. Может быть.

Впрочем, несмотря на армейскую форму, ей показалось, что это не силовики. Манеры какие-то странные, на военных не похожи. Что-то… толком даже не поймешь, в чём дело, но что-то не сходится. Нет ощущения слаженного отряда, действующего как единое целое, что характерно для армейских и им подобных подразделений. Конечно, она не ахти какой специалист по военизированным формированиям, просто видела такое в фильмах.

Дверь черного хода на заправке осталась открытой, и теперь Краш об этом пожалела, но она ведь так спешила и к тому же рассчитывала, что та захлопнется автоматически.

Заметив распахнутую дверь, все трое резко притихли и обменялись быстрыми неуловимыми жестами, потом осторожно сняли оружие с предохранителей (по крайней мере, Краш так решила, потому что дальше все коснулись пальцами спусковых крючков – единственной детали, что она умела различать) и проворно выстроились так, что двое оказались впереди, а третий сзади к ним спиной, вскинув оружие к плечу. И вдруг стало понятно, что эти сначала откроют огонь, а уж потом станут разбираться, что к чему, когда будет уже поздно.

И все же эти люди не походили на военных или Национальную гвардию, скорее на тех, кто им подражает, насмотревшись по телевизору.

Хорошо, что нас не заметили. А то бы точно пристрелили только за то, что попались под горячую руку.

Двое ведущих, которых она про себя окрестила «Первый» и «Второй», обменялись на пороге быстрыми жестами, потом один двинулся вперед во весь рост, другой пригнувшись, прямо как в полицейском сериале.

«Третий» остался снаружи, спиной к стене возле двери и следил за обстановкой, поводя стволом из стороны в сторону. Краш опустила голову еще ниже, надеясь, что ее кудри не выделяются на фоне земли, травы и всего остального. Адам замер рядом как мертвый, боясь даже вздохнуть.