[260, с. 32]. Всякое изменение такого процесса связано с вмешательством (извне) случайного фактора. Оказав однажды революционизирующее воздействие, данный фактор пускает процесс по новому направлению, предоставленному новой необходимости. Здесь последующее опять определено предшествующим по схеме «жесткого» детерминизма лапласовского толка: «Случайный жест какого–то синантропа уже возвестил тот прекрасный день, когда возник мозг, открывший теорию эволюции» [260, с. 136–137].

Случайная мутация играет в теории Моно ту же роль, что и случайная «катастрофа» у Ж. Кювье, которая, по выражению Ф. Энгельса, «на место одного акта божественного творения… ставила целый ряд повторных актов творения и делала из чуда существенный рычаг природы» [1, т. 20, с. 352]. Моно заявляет, что «только случай лежит в основе какого–либо новообразования, какого–либо творчества в живой природе. Чистый случай, ничего, кроме случая, абсолютная слепая свобода как основа удивительного здания эволюции — это главный итог познания современной биологии» [260, с. 131]. Ученый не принимает во внимание тот факт, что случайность неотделима от необходимости как форма ее проявления, и сводит случайность к дополнению необходимости. Основанием подобной антидиалектической интерпретации выступает отсутствие в концепции Моно (в виде методологической предпосылки) типологии детерминаций процесса эволюции (он отбрасывает даже каузальный тип детерминации).

Вышеизложенное, не претендуя на исчерпывающую полноту, показывает огромную мировоззренческую и методологическую роль типологии детерминации, которая позволяет выяснить ход процесса становления любого объекта–системы, представить как бы модель этого становления, которая может послужить исследовательской программой в выяснении специфики конкретного характера становления какого–либо конкретного объекта, подлежащего анализу. (В V главе этой книги мы используем данную модель для анализа специфики детерминации развития общества.)

Системное исследование типов детерминации, учитывающее диалектику причинных и непричинных детерминаций, различающее типы и формы детерминационных отношений, позволяет вскрыть методологическую и мировоззренческую несостоятельность современных буржуазно–идеалистических концепций, показать, что их методологическим основанием является метафизическое и индетерминистское рассмотрение природных и социальных процессов. Учитывая особое внимание, которое уделяет сегодня КПСС критике антикоммунизма, буржуазных п ревизионистских концепций общественного развития, разоблачению фальсификаторов марксизма- ленинизма [см.: 6, с. 146; 7, с. 74], мы посвятим рассмотрению указанных вопросов отдельную главу.

Глава IV Мировоззренческий смысл индетерминизма и метафизического детерминизма

В заключении своего выдающегося философского труда «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин сформулировал принципы критики буржуазно–идеалистических концепций, блестяще использованные им для демонстрации реакционности эмпириокритицизма. Этими принципами являются: 1) сравнение теоретических основ рассматриваемой философии и диалектического материализма; 2) определение места анализируемой философской «школки» среди остальных философских школ современности; 3) выяснение связи данной «школки» с естественнонаучными концепциями; 4) определение классовой, партийной сущности критикуемого учения [см.: 4, т. 18, с. 379–380]. Опираясь на эти принципы, проведем сопоставление теоретических оснований современного антинаучного мировоззрения (в аспекте детерминистских представлений) с диалектико–материалистической концепцией детерминизма (в приведенной выше трактовке) и постараемся установить при этом историческую и логическую связь детерминистских представлений в составе некоторых современных буржуазноидеологических теорий с подобными представлениями в предшествовавших и сопутствующих им концепциях1.

Как было показано в предыдущих главах, основными противниками диалектико–материалистической концепции детерминизма выступают сегодня метафизический детерминизм (в формах «панкаузализма» и кондиционализма) и индетерминизм. Промежуточное положение между ними занимает плюралистическая концепция детерминизма, являющаяся «переходной» формой. Перейдем к их рассмотрению.

1 Выяснению связи философского идеализма с естественнонаучным мировоззрением уже было уделено внимание, вопрос о философской партийности детерминистских взглядов рассматривается в V главе данной работы.

1. Кондиционализм как основание позитивизма

Одной из негативных реакций на «панкаузализм» в его лапласовской трактовке явился кондиционализм — сведение всего многообразия детерминирующих факторов к условиям. Кондиционализм при кажущемся противопоставлении «панкаузализму» имеет с последним много общего. Прежде всего — метафизическое рассмотрение мира (всех факторов изменения и развития вне процессов). Эта общая предпосылка ведет к во многом единым мировоззренческим выводам.

Кондиционализм появился и получил дальнейшее развитие в рамках позитивизма. О. Конт, основатель позитивизма, вполне определенно заявил о несовместимости его концепций с каузальным объяснением мира: «…мы считаем, безусловно, недоступным и бессмысленным искание так называемых причин как первичных, так и конечных. Бесполезно долго распространяться о принципе, который теперь хорошо известен всякому, кто сколько–нибудь глубже изучал науки наблюдения. Действительно, всякий знает, что в наших позитивных объяснениях, даже наиболее совершенных, мы не стремимся указывать причины, производящие явления, так как, таким образом, мы только отдаляли бы затруднения; но мы ограничиваемся тем, что точно анализируем условия, в которых явления происходят, и связываем их друг с другом естественными отношениями последовательности и подобия» [96, с. 6]. В этом небольшом отрывке сконцентрирована суть позитивистской методологии и мировоззрения: отказ от причинного анализа как якобы невозможного, «метафизического»; сведение научного исследования к наблюдению за внешней стороной явлений — феноменализм; указание на необходимость рассмотрения не причин, а условий явления — кондиционализм. Эти положения являются отличительными характеристиками позитивизма на всех этапах его развития, вплоть до неопозитивизма и постпозитивизма.

Редукция причинного отношения к совокупности условий — кредо кондиционализма — достаточно полно раскрыта Дж. Ст. Миллем, виднейшим представителем первого этапа позитивизма: «….причина есть полная сумма положительных и отрицательных условий явления, взятых вместе, вся совокупность всякого рода случайностей… наличность которых неизменно влечет за собой следствие» [127, с. 299].

Позитивизм «эмпириокритического» этапа унаследовал кондиционализм вместе с отрицательным отношением к причинности. Посвятив отдельный параграф «Материализма и эмпириокритицизма» проблеме причинности, В. И. Ленин указал, что с признанием объективной причинности непосредственно связано мировоззрение материализма [см.: 4, т. 18, с. 162]. Напротив, попытка махистов заменить причинность последовательностью условий или математическим понятием функции (как связи условий) есть не что иное, как субъективный идеализм, основанный на повторении «основной идеи, общей и Юму и Канту: отрицании объективной закономерности природы и выведении тех или иных «условий опыта», тех или иных принципов, постулатов, посылок из субъекта, из человеческого сознания, а не из природы» [4, т. 18, с. 171].

Наиболее яростным борцом за идеи кондиционализма был профессор физиологии и директор Физиологического института Геттингенского университета М. Ферворн. Философские труды Ферворна — яркий пример синкретизма естественнонаучного мировоззрения. Оставаясь стихийным материалистом в области физиологии, где он достиг немалых результатов, ученый перестает быть материалистом, как только пытается произвести мировоззренческое обобщение своих взглядов. Борьба за «монистическое мировоззрение» проводится им в полном соответствии с махистским тезисом о единстве «психических» и «физических» элементов мира, сводящих вторые к первым. Ферворну представляется, что материалистический метод исследования годен лишь для «естественнонаучной методологической гипотезы», но совершенно не подходит «в качестве базиса для миросозерцания», так как материалистическое воззрение для этого «чересчур узко» [см.: 198, с. 12]. Столь же непригодно и понятие причинности.

Ферворн воюет с материализмом и причинностью одновременно,