на крыше, не пропустив за все время ни единого удара. Ну разве что по гордости.

Увидев, что Макс справляется, я присел на край крыши и, подгадав момент, произнес — поглоти.

И одна из земляных защит монаха внезапно не сработала в самый неподходящий момент, и голубой клинок Макса срезал сектанту часть ноги. Тот тут же сбился с ритма и пропустил еще две атаки, последняя из которых стала фатальной, пробив тому шею навылет.

— А ты не торопился! — брезгливо оттолкнув от себя булькающий полутруп ногой, выпалил запыхавшийся Макс.

— Вообще-то на мне были двое, — заметил я.

— И сколько из них обладали иммунитетом к Тьме? — возмутился он.

— Туше, — примирительно развел я руками, и в этот миг из теней вылетела бутылка воды, к которой я тут же и присосался.

— О! Водичка! — радостно потянулся к бутылке Макс, но я не останавливался пока не выпил полностью.

— Это мой питомец клептоман! Найди себе своего! — вернул я ему его же фразу и улыбнулся.

— Ой, да ну тебя, — вздохнул парень, во внутреннем кармане пиджака которого уже лежала бутылка воды.

Сам пиджак лежал всего в полутора метрах от него, так что захочет пить хотя бы на сотую долю процента от моего, найдет.

Пока же Макса куда больше воды интересовали два трупа, которые лежали рядом со мной.

— Я думал ты хотя бы одного живым взял, — расстроенно вздохнул Макс, — знал бы что ты не смог, не убивал бы своего так быстро.

— Не «не смог» взять живым, а не стал, — внес я ценное уточнение, — да и они бы все равно ничего не сказали.

— Почему? — нахмурился Макс.

— А ты ничего странного во время боя не заметил?

Вместо ответа молодой Князь подошел к убитому им монаху. Осмотрел его внимательно со всех сторон, пробурчал что-то себе под нос, после чего заметил у него чуть съехавшую повязку, потянулся и сдернул ее полностью. Сначала одну, а потом и все три, оплетающие голову.

От увиденного Макс побледнел и отшатнулся на шаг назад.

У монаха были выколоты глаза, срезаны уши и нос и отсутствовала нижняя челюсть. Да и само деформированное и покрытое струпьями лицо весьма отдаленно напоминало человеческое.

— Что это за хрень… — сглотнул он ком в горле, — как он мог так двигаться без органов чувств?!

— На обостренном до максимума чувстве стихийной энергии, — подсказал я и швырнул Максу бутылку.

Ловко поймав стекло, Макс поначалу скривился, что это не вода, а пиво, а потом увидел этикетку Ильретеевского темного и жадно присосался к горлышку.

— Лучше? — спросил я.

— Немного, — кивнул Макс и с отвращением посмотрел на мерзкий труп еще раз, — разве человек способен на… такое?

— А они уже и не были людьми, — вздохнул я, после чего одной рукой открыл свою бутылку Ильретеевского, а второй поглотил тела.

Единственное что оставил, это три снятых с трупов сектантских медальона, да ритуальные кинжалы.

— Их же явно прислал кто-то из восточных, Маркус, — потирая виски и приложив найденную таки в пиджаке водичку к голове, произнес Макс, — Они совсем страх потеряли творить такое в черте города! С такой мощью эта троица могла половину имперской аристократии перерезать за одну ночь!

— Согласен, — кивнул я, — поэтому мы просто перережем их раньше.

— А ты силен в дипломатии, сразу видно, — усмехнулся Макс, но при этом с готовностью поднял на меня взгляд, — и как мы их найдем?

— Есть парочка способов, — хмыкнул я, и швырнув один из медальонов в проявившееся облако Тьмы, приказал, — найди.

Глава 12

Старейшина Дома Мори сидел и медитировал.

Все та же темная комната с зашторенными окнами. Все тот же провонявший имперскими собаками воздух. Все та же чужбина, оставаться на которой хоть лишнюю секунду, у Старейшины не было ни малейшего желания.

Однако он терпеливо сидел, ждал и медитировал. Безмятежное дыхание, прикрытые глаза, ненависть спрятана глубоко в сердце, а снаружи лишь обволакивающий пространство стихийный ветер.

Из-за этого Маркуса Старейшина пропустил Всеимперский съезд, влез в долги к светлоглазому Князю, а также израсходовал ценнейший артефакт на звонок.

Эти мысли сбивали идеальное равновесие и распаляли в груди Старейшины ярость, но стоило ему подумать о шкатулке, как безмятежность возвращалась, сметая все лишние эмоции без следа.

Возвращение шкатулки окупит с лихвой любые затраты. Она бесценна. Последний кусочек паззла, что отделяет Дом Мори от восстановления истинного Древа. С ним священная роща сможет пустить свои корни по всему востоку и восстановление посоха будет лишь вопросом времени.

В шкатулке находится единственный в мире катализатор, способный запустить процесс и ради его получения Старейшина был готов на все что угодно.

Даже совершить последний звонок «им» не казалось большой платой.

Вестники возвышения.

Безликие воины невиданной силы, которые не принадлежат ни одному из Домов Востока, но одновременно принадлежат каждому. Их сила священна и призвана незримо оберегать Путь Аргуса Возвышения. Вестники не вмешиваются в мирские заботы и этот запрет можно обойти лишь звонком Старейшины, право на который получает далеко не каждый из них.

Старейшина Дома Мори за свою жизнь получил таковых три, и сегодня использовал последний из них.

Плата за использование священной силы велика. Попросил помощи у вестников, значит обязан пополнить их ряды сильнейшим одаренным своего Дома. Старейшина Дома Мори не был глуп и всегда держал под рукой одного такого про запас. В этот конкретный случай, сильнейшим одаренным Дома был его старший сын. Отдавать его в лапы вестников будет обидно, но шкатулка ценней. Впервые за столько лет она пробудилась и подала зов. Этот бесценный шанс упускать было никак нельзя.

Вестники никогда не ошибаются. Не знают жалости. Не знают поражений. Названный им человек будет убит во имя возвышения, а все, что ему принадлежит, будет передано заказчику.

Поэтому Старейшине Дома Мори оставалось только терпеливо ждать пока ему принесут шкатулку, вернут кожух, который является сердцем священной Рощи, и заодно доставят Реликвию Света, которую он обещал передать Князю Света в обмен на его помощь.

Старейшине было немного обидно, что он связался с имперской собакой и все равно использовал зов вестников, но клятва есть клятва.

Тем более вся переданная