смогла расслабиться, отпустив недавние опасения. Дети ведь лучше всех чувствуют неискренность, и будь Глеб плохим, она бы сразу почувствовала исходящую от него опасность.

Больше всего я боялась предстать перед Глебом и его бывшей простушкой. С Варей мы быстро разобрались, подобрав воздушный наряд феи, а вот мне не везло от слова совсем.

— Смотрите, — не сдавался продавец, пытаясь впарить мне вечернее платье с фасоном русалочки. Если вот здесь в лифе немного вшить — будет просто бомба. Словно по вас шили.

Угу, по мне. А то, что тут грудь на два размера больше чем у меня — это так, мелочи. Не собиралась я его вшивать. Ещё чего.

Я перемерила приличную гору, и уже была готова разрыдаться от ярости, как вдруг продавец треснула себя по лбу и, бросив «я сейчас», умчалась в подростковый отдел.

— Вот, примерьте, пожалуйста, — вернулась она спустя пять минут, вручив мне платье-миди нежного пудрового цвета. — Это точно должно подойти.

Хм… В принципе, можно. Конечно смущало, что цвет слегка детский, но сам фасон и пошив мне понравился. Это было платье с воротником-стойкой, прозрачной кокеткой и с флоковым напылением, дополненное многослойными воланами, пышными рукавами на эластичной манжете и подкладкой-основой из эластичной ткани с мерцающим эффектом.

Я аж сама себе понравилась. Действительно куколка. И в то же время, и не скажешь, что не по возрасту. Было в нем что-то невинное, чистое и одновременно с этим соблазнительное. Такое платье вряд ли бы смотрелось на тридцатилетней, а вот под мои двадцать три подошло как никогда.

— Ухтышка-а-а, — восторженно протянула Варя, увидев меня во всей красе. — Мамуль, ты такая красивая. Настоящая принцесса.

— Спасибо, солнышко.

Продавец тоже не осталась в долгу, засыпав меня комплиментами, и стоило признать, зря я сначала не оценила их магазин. Вот что значит профессиональный подход. Если смекалка работает — покупатель никогда не уйдет с пустыми руками.

Туфли купили в обычном обувном. Благо там были все размеры. Варя выбрала белые лакированные туфельки, а я остановила свой выбор на телесных бархатных лодочках с устойчивой шпилькой. Глеб сказал, на церемонии бракосочетания мы не будем, а поедем сразу в ресторан, в котором соберется едва ли не вся местная элита, так что стоило выглядеть соответствующе.

Хорошо, что с украшениями не пришлось париться. Не хотела транжирить чужие деньги. Пускай Глеб и выступил инициатором идеи, но уподобляться алчным особям не хотелось от слова совсем.

Домой вернулись уставшие, зато довольные. Оставалось не так уж и много времени до отъезда. Так как путь предстоял не близкий, Глеб предупредил, что заедет за нами в двенадцать, а мне ещё нужно было искупать Варю, самой привести себя в порядок. Ногти, брови, макияж. Хоть бы успеть.

* * *

Весь путь, что нам довелось проехать, у Вари не затыкался рот. Даже радио не пришлось включать, она полноценно заменяла его, то распевая песни, то рассказывая о своих приключениях в садике. И если песни были сродни «что вижу, то и пою», то о некоторых историях, прикрашенных сказочными событиями, я слышала впервые. Спасибо, Глеб изредка поддакивал, проявляя какой-никакой интерес, потому как я была слишком напряжена, для участия во всем этом великолепии.

Да, впереди нас ждал шикарный ресторан, танцы и пляски, но мне было не до этого. Будь это свадьба просто друга или родственницы, совсем по-другому реагировала бы, но бывшей?! Что-то мне уже было не по себе.

Блин, да меня во второй раз подставили, бросив на произвол судьбы. В душу плюнули, отнеслись, как какой-нибудь дешевке, обобрав до ниточки, а я всё никак не могла отойти от предстоящей встречи с некой Юлей. Я же не просто так приду, а в качестве любимой женщины. Ч-черт…

Посмотрела украдкой на Глеба, на его упрямый подбородок и хищный профиль, и пытаясь представить, как оно всё будет. В принципе, сыграть любовь не проблема. Я и так была зависима от него, вздрагивая от одного взгляда. Даже напрягаться не придется. А вот как поведет себя Глеб оставалось загадкой.

Он упрямо вел машину, и не думая пересекаться со мной взглядом. Хоть бы раз посмотрел. Я и легкий макияж сделала, и волосы распустила. Между прочим, впервые за долгое время.

Сухарь, вот он кто.

Воспользовавшись тем, что Варя припала к бутылке с водой, я решила задать мучивший меня вопрос:

— Каковы наши планы? Мы сразу в ресторан или сначала заедем в гостиницу?

Наконец-то на меня соизволили посмотреть. Не хотела зависать, оно само получилось. Стоило посмотреть в зелёную рябь — и бац! — снова с головой, до самого дна. Как же я злилась на себя в тот момент.

— В гостинице, — отвел глаза, заскользив взглядом по зеркалам. — Я забронировал нам двухкомнатные аппартаменты люкс, так что будет где отдышаться и привести себя в порядок.

Номер люкс? Это значит?.. Ого! Боже, мне уже стало жарко.

Приоткрыв немного окно, припала разгоряченным лицом к стеклу, пытаясь унять ускорившийся пульс. Я всё прекрасно осознавала, если пара, значит, и номер должен быть один, но…

— Хууух…

— Тебе плохо? — спросил неожиданно Глеб. Глянула на него и вдруг поняла: всё он прекрасно видел и подмечал.

— Нет, — рассмеялась наигранно. — Просто жарко.

— Ну так бы сразу и сказала, — потянулся к печке, переключая терморегулятор.

Я решила промолчать. С ним только сцепись. И так только то и делаю, что краснею по поводу и без, лучше и дальше принюхиваться к аромату мужских духов, бросая на гладковыбритые скулы мимолетные взгляды.

К гостинице приехали, когда уже смеркалось. Я и без часов понимала, что опаздываем. Не то, что бы переживала по этому поводу. Слава Богу, мы не важные гости, чтобы испытывать неловкость по этому поводу. Но и заявиться в разгар гулянья не очень-то и улыбалось.

Глеб припарковал внедорожник, подхватил сумки и, забрав ключи на ресепшен, повел нас за собой в номер.

Пока ехали в лифте, старалась смотреть куда угодно, только не на Глеба. Варя постоянно дергала его за рукав, требуя к себе внимания и докучая с вопросами, но я заметила, что как только мы въехали в город, Глеб впал в глубокую задумчивость.

Оно и понятно: ностальгия, встреча с бывшей, с сыном — всё это наложило на его лицо отпечаток в виде холодного выражения. Чувствовала себя не в своей тарелке. То, что сначала будоражило воображение, сейчас вызывало нервную дрожь.

На убранство номера,