Смотрю на него и спрашиваю себя, может ли между нами существовать что-то вроде уверенности. Способна ли я поверить, что кто-то, кроме меня самой, будет действовать в моих интересах, и хочу ли этого? Однако у меня такое ощущение, что все сказанное этой кудряшкой об импровизации применимо и к человеческим отношениям в общем смысле. Чего от меня ждут?

– Для начала, как и в случае с танцами, выполним физическое упражнение, прежде чем перейти к более креативной части. Если обретете контроль над своими физическими блокировками, перед вами откроется мир сцены.

Как можно говорить о преодолении блокировок с такими горящими глазами, для меня загадка. И вновь я сразу проецирую ее слова на себя. У меня что, паранойя?

– Я прошу одного из вас повернуться спиной ко второму и упасть в его объятия. Расстояние между вами определите сами, но старайтесь его увеличить. Пит? – Парень, с которым она делала танцевальное упражнение, идет к ней. – Не хочешь попробовать?

Потом женщина кивает и встает примерно в метре перед ним. Закрывает глаза, а потом падает. Пит ловит ее, и оба смеются. Выглядит просто, как будто в том, чтобы возложить на другого человека ответственность за свою безопасность, нет ничего особенного. Твою мать!

Сэм смотрит в мою сторону, а меня немного мутит. Я едва заметно качаю головой.

– Чересчур, да? – спрашивает он.

Я не могу даже ответить, потому что меня словно заклинило. Мысль о том, чтобы упасть в руки Сэма, окончательно меня парализует. Остальные пары в комнате постепенно встают на место. Некоторые болтают, кто-то смеется. Очевидно, они стремятся создать доверительную связь друг с другом. Первые добровольцы уже падают. Но я стою рядом с Сэмом, окаменевшая, и не шевелюсь.

– Все нормально, – говорит он, – я могу упасть тебе в руки, смотри!

С этими словами он встает передо мной, оглядывается и, не успеваю я опомниться, падает на меня. Так просто, так беспечно. Я ловлю его, поскольку слишком ошарашена, чтобы задуматься о происходящем. То, что в принципе можно до такой степени кому-то доверять, кажется мне предательством самой себя. А то, что Сэму это дается настолько легко, меня чуть ли не злит. Я не хочу злиться на него или на женщину с кудряшками. Или на девушку, которая в этот момент с расстояния около полуметра падает в руки своей партнерши. Но сложно не чувствовать себя аутсайдером, если подобное упражнение явно под силу всем вокруг. Неужели на этом моя попытка стать социальным существом дошла до своего предела?

– Могу я вам помочь? – вдруг спрашивает кудряшка. – Прости, тебя еще не было, когда я представлялась. Меня зовут Антея.

– Эми, – бормочу я в ответ и пытаюсь ей улыбнуться, однако лицо у меня застыло вместе со всеми остальными частями тела. Сильная тошнота внутри разрастается.

– Не хочешь тоже попробовать, Эми? – продолжает она. – Мы можем встать за тобой вдвоем, если так для тебя легче. До сих пор я еще никого не уронила. – Девушка смеется.

– Не надо, Антея, – вмешивается Сэм, – мы просто сделаем небольшой перерыв.

– Уверены? – Антея выглядит немного обеспокоенной. – Извините, если вам не нравится.

– Нет-нет, все замечательно, – уверяет Сэм с поразительной убедительностью.

Я так благодарна ему за то, что он не давит, а успокаивает Антею. Тем не менее это не отменяет того, что мне плохо. Не хочу, чтобы он или Антея считали меня упрямой.

– О’кей, я попробую, – слышу я собственные слова.

– Ого, класс!

Девушка одаривает меня радостной улыбкой и пытается мягко взять меня за руки, однако я вырываюсь, причем очень резко. Женщина озадаченно переводит взгляд с меня на Сэма.

– Прости, – выпаливаю я, – я испугалась.

О господи, это слишком! Слишком много близости, слишком много людей вокруг. И все же я заставляю себя встать как надо. Закрываю глаза и уже собираюсь упасть, как вдруг мое тело решает, что мы не будем этого делать. Я делаю шаг назад и сама ловлю равновесие. А когда оборачиваюсь, чтобы проверить, здесь ли еще Сэм, понимаю, что тому неприятно, что я ему не доверяю.

Сглотнув, я снова закрываю глаза – и… ничего не происходит. Я не сдвинулась ни на миллиметр.

Меня раздражают падающие и пойманные тела.

– Никто не говорил, что это легко, – произносит Антея, – попробуй еще раз. С тобой ничего не случится. Сэм самый сильный парень, которого я знаю.

Я поворачиваюсь к Сэму. Тот неловко улыбается и пожимает плечами, словно хочет сказать, что в происходящем нет ничего особенного. Но я не понимаю, что он имеет в виду. Ничего особенного в том, чтобы упасть? Ничего особенного в том, что ты этого не можешь? Мне не удается интерпретировать его посыл. До меня опять доносится голос Антеи. Кто-то смеется. Перед глазами все расплывается, и я просто бегу прочь мимо Антеи и Сэма. Не глядя никому из них в лицо. Мне нужен воздух.

Добравшись до двери, я с облегчением дергаю ее на себя и выхожу на улицу. Жадно глотаю свежий вечерний воздух. Глубоко, еще глубже. Дыхание учащенное и отрывистое. Я концентрируюсь на звуках дыхания, которые вырываются у меня изо рта. Последний раз я чувствовала такую тесноту в груди, когда… не знаю… наверное, много лет назад. Скорее всего, перед тем как установила свои правила. А теперь становится ясно, как они для меня важны.

Я опускаюсь на газон. Ощущение скошенной травы под ладонями успокаивает и направляет мысли в упорядоченное русло. Ничего не случилось. У меня есть моя жизнь и мои правила. С Джинни все в порядке. Все остальное не имеет значения, как не имело значения несколько лет до этого момента.

Дверь открывается, и на улице слышатся музыка и громкий смех. Выходит Сэм и идет ко мне. Немного смущенно проводит рукой по волосам. Его синяя футболка пробуждает у меня воспоминания об ощущении моих рук на нем.

– Прости, – начинает он, – не знал, что будет так… насыщенно.

– Ты не виноват, – откликаюсь я, ведь, как бы я ни облажалась, он не должен обвинять в этом себя.

Сэм садится на траву около меня и все же на некотором расстоянии. Несколько секунд мы молчим.

– Чудесный вечер, – разрывает тишину голос Сэма, – хочешь немного погулять по кампусу?

– Не стоит. – Мой голос звучит тихо, почти хрипло. Но потом у меня буквально вырывается: – Знаешь, – продолжаю я, – я хочу тебе доверять. Хочу дать себе упасть. – Меня саму удивляет, с какой настойчивостью я говорю.

– О’кей, – с кривоватой ухмылкой отвечает он. И после небольшой паузы добавляет: – Мне показалось, что до этой ерунды с доверием