– Есть ли что-то, что в данный момент тебе хотелось бы изменить? – это последний вопрос в моем списке.

Рис задумывается:

– Наверное, я хотел бы проводить больше времени с Джинни. Из-за моей работы мы видимся недолго. А пока я добираюсь до вас после смены, уже слишком поздно. И меня грызет совесть за то, что Джинни полностью на тебе, Эми.

– Не вини себя! – уверенно заявляю я. А потом мне в голову приходит одна идея. – Возможно, я, конечно, не знаю, как все сложится по части финансов, но у меня есть вариант.

Рис в ожидании смотрит на меня.

– Помнишь, я спрашивала, не мог бы ты в выходные помогать с ремонтом?

– Да, само собой, в субботу в девять утра. Мы придем.

– Квартира должна сдаваться, – продолжаю я, – когда будет готова. Доход начнет поступать непосредственно в программу.

– И? – отзывается он.

– Я вот думаю, не подойдет ли эта квартира тебе: тогда ты жил бы рядом с Джинни, – предлагаю я.

Рис недоверчиво смотрит на меня. Пару секунд он не произносит ни слова, а затем спрашивает:

– Серьезно? – его голос звучит очень взволнованно.

– А почему нет? Но тебе придется покинуть проект. Нельзя, чтобы взносами за аренду ты финансировал собственную программу ресоциализации, это как-то неправильно.

Возможность покинуть программу досрочно не спонтанное предложение с моей стороны. Наоборот, я заранее указала это в оценочном письме. Я убеждена, что это верный шаг, если Рис почувствует, что готов.

– Но это значит, что Малик не сможет переехать вместе со мной?

– Не думаю, что это хорошая идея, в том числе и для него. Жить по соседству со мной ему не стоит.

Рис кивает:

– Но потяну ли я аренду квартиры в одиночку?

– Ты можешь поискать себе другого соседа, – предлагаю я, – если сам хочешь, конечно.

Если Рис на самом деле поселится рядом, это решит многие проблемы. Он будет активнее участвовать в жизни сестры, сможет позаботиться о ней в любой момент. И сможет брать мою машину в те дни, когда я кисну за рабочим столом.

Но, возможно, я слишком тороплюсь с такими планами. Надеюсь, для него это не перебор.

– Было бы классно, – просияв, говорит Рис.

Я бросаю взгляд на часы:

– Значит, это наша последняя квартальная беседа. – На лице парня появляется робкая улыбка. – Просто подумай, получится ли у тебя представить, что ты живешь по соседству с нами.

– Обязательно. Спасибо, Эми!

– А теперь кыш отсюда, иначе твоя сестра удивится, куда ты пропал.

Однако Рис не уходит. Он упирается локтями в колени и закрывает лицо ладонями.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Я могу еще чем-то тебе помочь?

Мой подопечный откашливается.

– Помощь не нужна, – отвечает он, – но я хочу кое-что тебе сказать. То, что уже давно ношу в себе.

– О’кей? – откликаюсь я с вопросительными нотами в голосе.

– Не то чтобы я намеренно хранил это в секрете, – продолжает Рис, и у меня в голове мгновенно срабатывают все тревожные звоночки. – Тамсин в курсе, и Малику я тоже рассказал. Но с тобой мне не так легко. Я боялся, что ты мне не поверишь. Но теперь, по-моему, мы уже достаточно хорошо друг друга знаем.

– Выкладывай, – велю я, стараясь говорить мягко.

– Ну, эмм, – тянет он, – время, которое я провел в тюрьме, судебный процесс и все остальное, мой срок. То, в чем меня обвинили.

Мне тяжело уловить связь, но я молча слушаю.

– Мое прошлое и все такое. Ну… я… я был невиновен. – Рис смотрит на меня.

– Что? – почти кричу я.

– Да, правда. Ты не обязана мне верить, это не играет никакой роли, но я хотел, чтобы ты знала.

– Что ты такое говоришь? – мой голос звучит непривычно громко. Кажется, меня сейчас стошнит.

– У меня нет причин тебе врать, – произносит он, держась гораздо спокойнее, чем я, – будешь ты и дальше видеть во мне преступника и относиться без какой-либо предвзятости или узнаешь правду – ложь ничего мне не даст.

Я медленно киваю. Он прав. Разумеется, он прав. Словно обессилев, я откидываюсь на спинку кресла.

– Расскажи мне все, – прошу я.

После разговора с Рисом я пребываю в абсолютном шоке. Приподнятое настроение из-за того, что он, может быть, переедет в соседнюю квартиру и будет жить рядом со мной и Джинни, уступило место ужасу от того, что с ним случилось. Он все мне рассказал: об отчиме, о судебном процессе, который завершился так быстро, что никто не успел понять, что вообще произошло. И я принимаю решение. Я наведу справки и проведу расследование, а потом попробую добиться справедливости для Риса. Поделиться с ним своими планами я не могу, потому что этот бой почти невозможно выиграть. Но есть шанс, что моему контактному лицу в полиции что-то известно. А у Малкольма есть старый друг-прокурор. Не теряя времени, я сажусь за рабочий стол, чтобы написать два электронных письма.

Затем делаю глубокий вдох и стараюсь структурировать собственные мысли. Это от меня не зависит. Но я в состоянии контролировать другие вещи. В выходные мы начнем ремонт. Кроме того, сегодня вечером зайдет отец Малика, который работает электриком, чтобы проверить проводку в квартире. Уверена, когда мы закончим, получится замечательное жилье, которое, не исключено, займет Рис. И останется тут жить, когда его признают невиновным… если признают.

Но независимо от того, чем закончится история, если он поселится поблизости, это хорошо для всех: для Джинни, Риса и для меня, поскольку впервые в жизни у меня возникло чувство, что мне не помешает свободное время, чтобы провести его с Сэмом. Между нами еще, конечно, не все ясно, но рядом с ним мне хорошо, да так, что хочется большего. Все больше и больше. Интересно, наркозависимые так же себя чувствуют? Так ли сильно желание новой дозы, как желание нового прикосновения? На мгновение внутри вспыхивает тревога. Смутное воспоминание об Имоджен. В то время как я внезапно начала получать удовольствие от жизни, другим повезло меньше. Ничего, что мне хорошо? Я имею на это право? Однако я отгоняю от себя эту мысль. Нужно быть осторожной. Если мой разум повернет не туда, все может очень быстро откатиться назад, потому что мысли провоцируют воспоминания, а воспоминания парализуют.

Я решаю позвонить Сэму, мне хочется услышать его. Мне нужно, чтобы подобные вещи превратились для меня в нечто обыденное.

– Чем обязан такому удовольствию? – спрашивает он. По голосу понятно, что он улыбается. Я тоже невольно расплываюсь в улыбке.

– Мне стало интересно, чем ты сейчас занимаешься, – говорю