Дети дошкольного возраста (четырех-пяти лет), может быть, и не постигают этих тонкостей, но они действительно начинают понимать символическую репрезентацию на новом уровне. Они узнают, что напечатанные слова репрезентируют произносимые слова, что произносимые слова составлены из звуков и (важнее всего) что буквы передают эти звуки. У многих детей понимание этого ведет к тому, что они начинают писать совершенно неправильно с точки зрения правописания, но такой вид письма в действительности подчиняется очень жестким правилам. Образцы такого «выдуманного правописания» (термин Кэрол Хомски и Чарльза Рида) вполне можно прочитать и понять, вспомните сына Гленды Биссекс [47]. Этот принцип, однако, не так прост, как кажется. Например, попробуем расшифровать следующее сочетание букв: YN. Такое написание было обнаружено в детских письмах для обозначения по меньшей мере двух слов: wine («вино») и win («побеждать») [48]. В обоих случаях дети использовали название буквы Y, чтобы передать звук wuh [w], который в английском языке представлен буквой W. В написании слова wine они использовали полное название буквы Y, но в слове win они использовали полное название буквы N, чтобы передать in. Мы получили два совершенно обоснованных набора возможных орфографических правил.

Еще одна необычная черта выдуманного правописания в раннем письме – то, что звуки часто не соответствуют общепринятой орфографии: поскольку английское произношение чрезвычайно разнообразно, на него влияет множество факторов, включая местные диалекты. Например, в Бостоне, где я живу, медиальное t во многих словах (например, слове little – «маленький») дети часто пишут как d (в таком написании слово little будет выглядеть как LDL). Ребенку из Южного Бостона и его ровеснику из бостонских браминов понадобится примерно на год больше времени, чтобы воспроизвести cart («корзина», «повозка») с буквой r. Тем не менее многие бостонские дети, подобно покойному президенту Кеннеди, щедро добавят это самое r на конце AMREKR.

Один из самых интригующих вопросов относительно детского первого письма – могут ли они его читать. Фактически большинство детей испытывают в этом затруднения, но как же им этого хочется! Эта мотивация, вкупе с изучением отдельных звуков в словах, что переходит в «выдуманное правописание», обусловливает то, что детское раннее письмо становится исключительно важным предшественником овладения чтением и замечательным дополнением к самому процессу чтения [49].

Осознание фонемы и мудрая Матушка Гусыня

Маленькие дети воспринимают не такие звуковые единицы, как взрослые, как мы уже видели на примере «элэмэно» Гарольда Гудгласса и очаровательных примерах детского письма. Скорее дети очень постепенно переходят от понимания того, что составляет слово внутри предложения, к пониманию слогов внутри слова (например, sun-ny – «сол-неч-ный»), пока наконец не смогут выделить каждую отдельную фонему в слове (s-u-n – «с-о-л-н-ц-е»). Осознание ребенком отдельных звуков и фонем в слове – это и основной компонент, и росток научения письму и научения чтению. Как мы видели на примере достижения греков, метаосознание отдельных звуков речи не просто каким-то волшебным образом появилось в истории письма. Не появляется оно как по волшебству и у ребенка. Когда Мэрилин Адамс, специалист по чтению, задала вопрос, какой первый звук в слове cat («кошка»), один ребенок сразу же ответил: Meow! («Мяу!») [50].

Одним из самых замечательных достижений создателей греческого алфавита был аспект осознания звуков речи. Это один из самых значительных вкладов в создание алфавита, а также один из двух лучших предвестников последующих успехов в чтении (второй такой показатель – быстрое именование) [51]. Выдуманное правописание (как RUDF) и все типы раннего детского письма показывают, когда развивается это лингвистическое осознание. Кроме того, они способствуют росту такого осознания.

В дополнение к письму существуют другие, не менее увлекательные способы помочь ребенку развить осознание фонем. Один из них – Матушка Гусыня. В строках детских стихов и считалок (например – Hickory, dickory dock, a mouse ran up the clock) содержится множество потенциальных помощников осознания звуков – аллитерация, ассонанс, рифма, повторы. Аллитерация и рифмованные звуки обучают слуховую систему малыша тому, что слова могут быть похожими друг на друга, потому что у них одинаковые первые или последние звуки. Если послушать, как маленькие дети рассказывают свои первые шутки, вас сразу поразит причудливая привлекательность рифмы. Как Винни-Пух, дети любят повторять «подходящую пару» звуков снова и снова и снова (Funny bunny, you’re a funny bunny, honey!), просто потому, что им очень нравится рифма.

Еще один столь же важный момент: если ребенок начал различать парные звуки, то он начал также сегментировать внутренние части слов на более мелкие компоненты. Дети четырех и пяти лет начинают распознавать начало или первые звуки слов (например, S в слове Sam [sæm]) и рифму (am в слове Sam). Это начало длительного и важного процесса возникновения способности слышать каждую отдельную фонему в слове, что способствует овладению чтением.

Широко известный и очень изобретательный эксперимент, проведенный в Англии несколькими известными учеными, иллюстрирует важность этих принципов. Линн Брэдли и Питер Брайант исследовали четыре группы дошкольников, которые отличались друг от друга только тем, что в возрасте четырех лет дети двух из четырех групп занимались по подготовительной программе, в которой особое внимание уделялось аллитерации и рифмующимся звукам [52]. Эти дети слушали группы слов, у которых совпадали либо первые звуки (аллитерация), либо медиальные гласные в конце слова (рифма). Они просто учились группировать слова по одинаковым звукам. Кроме того, детям одной из групп, проходивших обучение, показывали букву, которая соответствовала заданию на классификацию. Несколько лет спустя Брэдли и Брайант тестировали всех детей. Поразительно, что дети, которые занимались просто рифмами и аллитерацией, продемонстрировали значительно более развитую способность осознания фонем и, что еще более важно, легче научились читать. Дети, которые в дополнение к рифмам получали визуальное подкрепление соответствующими буквами, демонстрировали лучшие результаты. Забота о развитии в маленьком ребенке описанного Чуковским «лингвистического гения» может проявляться разными способами, и один из них – это чтение и запоминание детских стишков.

Но что происходит за внешними проявлениями развития детей и в чем заключается причина таких невероятных результатов? На самом базовом уровне дети сначала учатся аналитически воспринимать слова, причем самым простым возможным путем – через внимание к аллитерации и рифме и овладение умением на этой основе классифицировать звуки. Затем они связывают эти звуки с соответствующей буквой или зрительной репрезентацией. Все вместе навыки, используемые при слушании мелодии, рифмы и стихотворного размера, спрятанных в строфах Матушки Гусыни, способствуют формированию у ребенка навыков «осознания фонемы». Широкомасштабные исследования развития этого фонологического аспекта языка показывают, что систематическая игра с рифмами, первыми и последними звуками в словах, шутки и песенки вносят значительный вклад в готовность ребенка учиться читать [53]. Обучение ребенка наслаждаться поэзией и музыкой – это серьезные детские игры.