Как когнитивный нейропсихолог я полагаю, что, если у вас двуязычный мозг, это очень хорошо. Кроме всего прочего, работа Петито демонстрирует, что мозг, рано сформировавшийся как двуязычный, по-видимому, имеет определенные когнитивные преимущества по сравнению с мозгом индивидуума, владеющего одним языком, в смысле языковой гибкости и многозадачности. Однако как педагога, работающего там, где в большинстве семей не говорят по-английски, меня обуревают комплексные и иногда спорные вопросы, связанные с изучением двух языков. Сюда входят и детская самооценка, и участие детей в культурном сообществе, их чувство осознаваемой компетентности и совокупное воздействие всего этого на чтение. Я знаю, что мы должны помогать всем детям изучать язык, на котором говорят в школе, чтобы они могли развить свой потенциал в англоговорящей культуре, и прежде всего им надо стать читателями. Для некоторых детей, воспитанных в прекрасных условиях в среде испанского, японского или русского языков, научиться читать по-английски не станет такой уж сложной задачей, а слушание сказок на английском языке поможет им соединить знакомые слова и понятия своего первого языка со вторым [71]. Для тех же, у кого таких замечательных условий не было, процесс вхождения в школьную жизнь и одновременного изучения второго языка может иметь всеобъемлющие когнитивно-социально-культурные последствия. Но мы должны уделять внимание всем детям, вооружившись знаниями о том, как с течением времени развивается чтение на любом языке.

Чтение никогда не возникает из ниоткуда. За те 2000 дней, которые подготавливают юный мозг к использованию всех его развивающихся частей, задействованных в овладении чтением, не пропадает даром ни одно слово, ни одно понятие, ни одно правило. Все это сохраняется (или нет) с самого начала и влияет на развитие чтения у ребенка – и на всю его дальнейшую жизнь.

То, что выдающийся роман Пруста «В поисках утраченного времени» был навеян воспоминаниями о вкусе пирожного «Мадлен», – это один из почти мифических анекдотов о литературном творчестве XX века [3]. Даже если эта история просто плод воображения Пруста, такое могло произойти. Мозг человека хранит и отыскивает воспоминания самыми разными способами, в том числе и посредством всех наших чувств.

В начале этой главы о том, как человек учится читать, я хотела найти собственное «пирожное»: такую вещь, которая пробудила бы мое первое воспоминание о настоящем чтении. И не смогла. Я не смогла вспомнить тот момент, когда поняла: я умею читать. Но некоторые другие воспоминания – маленькая, состоящая из двух помещений школа, в которой восемь классов и два учителя, – пробуждают то, что специалист по языку Энтони Башир называет «естественной историей» жизни в чтении [4]. Естественная история чтения начинается с простых упражнений, практики и достижения правильного результата, а заканчивается, если вам повезет, целым арсеналом средств и возможностей для «прыжка в трансцендентальность». Все это случилось со мной в маленьком городке под названием Эльдорадо.

Как учатся читать в Эльдорадо, Флоренции, Филадельфии и Антигуа

Историк Айрис Ориго, маркиза Валь-д’Орча, бывало, цитировала Румер Годден, когда рассказывала о том, как научилась читать на флорентийской вилле в начале XX века. Анна Квиндлен создала прекрасное описание, как училась читать в Филадельфии в середине XX века. Джамайка Кинкейд в книге «Автобиография моей матери» (Autobiography of My Mother) сумела передать, что значило читать для девочки, которая росла в Антигуа и Барбуде на Карибах. Поскольку она рано и быстро научилась читать, ее учительница была убеждена, что девочка «одержима». Несмотря на то что, когда мы говорим об этих писательницах, мы обращаемся к разному времени, месту и культурному контексту, одна тема объединяет их всех с каждым начинающим любителем книг. Эта тема связана и с моими воспоминаниями, как я училась читать в Эльдорадо, штат Иллинойс. Я открыла для себя в книгах новые параллельные вселенные: уход от одиночества – как у Айрис Ориго и Румер Годден, «остров мечты» – как у Анны Квиндлен и то, «куда ведет дорога, зовущая далеко от дома» – как у Джамайки Кинкейд.

«Орфографическая ирония» – вполне подходящее выражение, чтобы описать происхождение названия города, где я родилась. В середине 1880-х годов мистер Элдер и мистер Ридер наняли художника из «большого города», чтобы он приехал в основанный ими маленький городок – Элдерридер (Elderreeder), Южный Иллинойс, – и нарисовал дорожный указатель, приветствующий всех проезжающих мимо. Художник был образованным человеком и предусмотрительно исправил то, что ему показалось ошибкой правописания, допущенной местными жителями. Он нарисовал указатель, приветствующий всех в «Эльдорадо» (Eldorado). Возможно, указатель получился очень красивый, или просто не было денег, чтобы заказать другой, или это название соответствовало сокровенной мечте жителей города, но, так или иначе, оно осталось, и через сто лет после описываемых событий я родилась в Эльдорадо, штат Иллинойс.