не вляпается ли кто в мою рвоту!

Сзади размеренно топал Степан. Я оглянулся. Мог бы и предупредить, сучий потрох! Пошутить, что ли, хотел? Ну, я ему пошучу! Такой анекдот забабахаю, что он до смерти будет помнить!

На повернутой вниз ручке кабинетной двери покачивалась зеленая карточка «Пожалуйста, уберите мой номер». Серый отпер замок, пропустил нас, а сам отлучился на десять минут.

Я прошел прямо к столу, налил рюмку до краев и выпил, не предлагая Степану. Ставя посуду на стол, заметил отпечаток яркой помады и шваркнул рюмаху об пол. Вытер рот и вторую порцию принял прямо из горлышка, жмурясь, когда почувствовал, как коньяк побежал струйками по подбородку, по шее и под рубаху.

Потом я плюхнулся на диван, вытянул ноги и закурил.

Степан стоял возле стола, но к «Хеннесси» не прикасался.

– Ну, чего скажешь?

Он обернулся:

– Я был здесь три дня назад. Тогда Ольга выглядела нормально…

– Нормально? Поясни-ка мне, это как? Живая была? Разговаривала? Отдаться, случайно, не предлагала?!

– Ты же слышал, у них холодильник позже сломался.

– Что же пять дней сопли жевал?

– Я просто думал.

– О чем?

– О тебе.

– ?!!

– Я ведь тогда еще всего не знал. Думал, может, это ты ее первый нашел. Помнишь, как грозился на похоронах?

Я не помнил. Возможно, грозился. Даже наверняка. Ну и что?

Впрочем…

Я неожиданно успокоился. Может, «Хеннесси» благотворно подействовал. А может, организм сам себя сбалансировал и заставил включиться в работу.

Что ж, следовало признать, что Степан имел основания грешить на меня. Дескать, отыскал я беглую подружку мертвого кореша и спросил с нее по всей строгости. Так зачем ему мне говорить, что он знает, где труп?

Но что же его заставило изменить свое мнение?

– Сейчас все узнаешь, – словно прочитав мои мысли, пояснил Степа. – Серый пусть сам расскажет. У него это складней выйдет.

Если Степан читал мои мысли, то Серый, видимо, подслушивал под дверью. Только Степан замолчал, как он возник на пороге, окинул мизансцену стремительным взглядом и деловито двинулся к столу. Когда под ногой хрустнули осколки разбитой мной рюмки, он посмотрел вниз, но шаг не замедлил, энергично опустился в свое кресло и поднял бутылку:

– Ну что, господа? Думаю, сейчас это никому не повредит. Костя, ты уже причастился, как я понимаю? Подходи, еще хряпнешь полтинник!

Мы выпили, и я вернулся на диван. Серый завернул брусочек суджука в тонкий ломтик сыра, закусил. Взял со столешницы пачку «Парламента», но она оказалась пустой.

– Есть у кого-нибудь?..

Вопрос адресовался непосредственно мне, Степан не курил. Я точным броском отправил Серому пачку «Мальборо-лайт». Он закурил, кивнул в знак благодарности и таким же манером вернул сигареты обратно.

Неторопливо достал из кармана связку ключей, выбрал один, самый маленький, и отпер верхний ящик стола. С моего места не было видно, что там лежит. Но что-то определенно лежало. Серый передвинул несколько тяжелых предметов, из которых по крайней мере один, судя по звуку, мог оказаться оружием, и достал пластиковую папку черного цвета. Положил ее перед собой и повторил процедуру в обратном порядке – передвинул тяжелое, закрыл ящик, щелкнул ненадежным замочком. Потом встал, взял черную папку, пересек кабинет, еще раз хрустнув осколками рюмки, и сел на диван рядом со мной.

– Вот, смотри… Здесь Ольгу опознать можно, как ты считаешь?

Он достал пачку фотографий, но держал их лицевой стороной вниз, а мне протянул только две, которые были сверху.

Черно-белые, форматом 9 × 12 сантиметров. Сомневаться не приходилось, на них запечатлели труп Ольги. До той стадии разложения, которую я наблюдал четверть часа назад, было еще далеко. Но какое-то время с момента смерти прошло, это мог сказать даже я.

– Она?

Я кивнул.

– Хорошо. Но это еще не самое интересное. Могу дать почитать милицейскую сводку, но на словах, наверное, будет понятнее. Труп Ольги пытались вывезти в Каменку двое черных. Их тормознули гаишники. Слово за слово, стрельба началась. Одного мента завалили. И одного зверя. Второго подранили, но ушел. Фамилия его уже известна, так что ищут вовсю. Но вряд ли найдут. Разве что водолазы в Финском заливе. Или «черные следопыты» в лесу. Лесов у нас мно-о-го… А дохлого сюда привезли. Вот его фотки. Не узнаешь?

Я пригляделся:

– Не узнаю. Что, должен знать?

– Может, видел когда. Физули Мамедович Гасанов, семьдесят четвертого года рождения. Не говорит ничего?

– Я с гасанами как-то не очень.

– Понятно. Тогда смотри дальше!

Серый протянул мне еще одну пачку фотографий. Эти были цветными, «кодаковскими», стандартного формата 10 × 15.

Гасанов за рулем навороченной «девяносто девятой».

Гасанов на пляже. Втянул живот, бицепсы напружинил, зад зачем-то отклячил.

На шашлыках. В каждой руке по четыре шампура, и еще один зажат в зубах. Не страшно было, что подпалит усы?

С бабой. Блондинка в обтягивающем бархатном платье. С такой фигурой только метанием молота заниматься. Смотрит на него с обожанием. Небось и ребенка от него прижила. Помимо хламидий и прочего трихомоноза, которыми он ее наверняка наградил.

А вот и самое интересное…

У меня перехватило дыхание.

На одном снимке Гасанов горделиво стоял на широких ступенях ресторана «Сладкая Жизнь».

А на двух последних застенчиво улыбался в компании владельцев этого ресторана.

Моих друзей Пучковского и Плаксы.

Глава одиннадцатая

Подробности

Серый мне так и не объяснил, какое он имеет отношение к моргу.

Но рассказал много всякого куда более интересного.

Труп Ольги до сих пор числился как неопознанный. Мне это представлялось загадочным, но факт остался фактом: как свидетеля по делу об убийстве Кушнера менты ее в розыск не объявляли. А родственники об исчезновении заявить не могли, она давно порвала всякие связи с родителями и жила собственной жизнью.

Серый сам ее опознал, когда-то ему довелось видеть Кушнера с Ольгой. И решил поковыряться в этой истории.

Менты обыскали квартиру, в которой был прописан Гасанов, но вычислить адрес подружки – той самой, что на фотографии, не смогли. Это сделал Серый по своим каналам. Как выяснилось, Гасанов в основном у нее дох, а домой, к законной жене-мусульманке и трем дочерям, наведывался только время от времени, белье в стирку отдать и денег на хозяйство подкинуть.

Я оказался прав в предположениях. Пышнотелая блондинка тоже имела ребенка от Физули, мальчика полутора лет. Нигде не работала. Смогла это себе позволить, когда Физули связался с «серьезными пацанами» и стал приносить реальные деньги.

Телку взяли за вымя, и она вспомнила то, чего поначалу якобы не знала. В частности, вспомнила, что