«пацаны», которые предоставили заработок ее благоверному, имеют несколько кабаков. Продиктовала номера некоторых их телефонов и выдала фотографии, с гордостью пояснив, что ходила со своим кавалером в «Сладкую Жизнь» и видела, как с ним там все здороваются, и лично хозяин не побрезговал руку пожать, даже бутылку шампанского на их столик заслал.

Однажды Физули, переночевав у любовницы, ушел и не вернулся. Собираясь, вел себя нервно, ругался не по-русски и говорил, что предстоит важное дело. С тех пор она его не видала. Звонила на трубку – постоянно отключено. Проливала горячие слезы, думала, что милый ее бросил, и надеялась, что он непременно вернется.

Номера телефонов, которые она выдала, соответствовали конспиративным номерам Плаксина и Пучковского. Конспиративным – потому что зарегистрированы они были на подставных лиц и использовались для ведения переговоров по нехорошим делам, не имеющим ничего общего с их официальным родом занятий. Периодически сим-карты менялись, и нужным лицам сообщались новые номера. Исходя из того, что блондинка смогла продиктовать по три пары таких номеров, сотрудничество Физули с моими друзьями началось по крайней мере до Нового года.

Помимо ресторана «Сладкая Жизнь», имевшего репутацию заведения почти респектабельного, предназначенного для людей с кошельком, Пучковский и Плакса владели клубом, основной контингент посетителей которого составляли студенты и работающая молодежь. Соответственно, без наркотиков там было не обойтись. Как выяснил Серый, Физули занимал в иерархии этой системы пост одного из менеджеров среднего звена по героину и «коке». Его подельник, которого ранил мент, – некто Асад Зия-оглы Аскеров – имел должность пониже, но в той же опере.

Странно, конечно, что две столь невеликие сошки имели прямой выход на Плаксу с Пучковским, но и ничего сверхъестественного в этом не было. Существовало не меньше десятка причин, которые могли обусловить подобное развитие отношений, и зацикливаться на них я смысла не видел.

В отличие от Гасанова Аскеров не был женат, постоянной любовницы не имел и жил в строительном общежитии, откуда все интересное менты выгребли задолго до появления Серого, да еще и засаду там оставили.

По слухам, Аскеров, с пулей в плече, доложил боссам, что «все пропало, гипс снимают, клиент уезжает!», после чего был пущен в расход, как слабое звено. Подтвердить достоверность услышанного Серый не брался, но с точки зрения логики подобный исход представлялся естественным.

Ольгу убили ножом под лопатку. Один удар, сделанный профи. Перед смертью били и связывали – на запястьях и щиколотках сохранились следы от веревок, – и заклеивали скотчем рот и глаза. После убийства минимум двое суток труп где-то лежал, причем процесс разложения уже тогда шел активно. Ну а авария с холодильником окончательно все испортила…

– Надо было сразу фотки смотреть, – вздохнул Серый, завершая рассказ. – Держи, это тебе!

Он передал мне весь комплект фотографий и вдобавок набранную на компьютере справку по личностям Гасанова и Аскерова. Среди прочих подвигов у последнего в послужном списке значились две судимости. Одна – по азербайджанскому кодексу, три года за кражу, и одна – уже наша, два года условно за хранение наркоты.

– Спасибо! – Я принял подарок. – Только…

– Удивляешься, с чего бы это я стал тебе помогать?

– Удивляюсь.

– В память о старой дружбе. Тем более, для меня это было нетрудно, а обстановочка вокруг тебя сложилась хреновая…

Еще раз просмотрев фотографии, я спросил про негативы. Серый вздохнул: в квартире любовницы Физули пленок не было. Может, их забрали менты? Кто его знает, что они там на обыске накопали…

Я почувствовал фальш. Скорее всего, негативы нашли, но Серый решил их попридержать. Чем все обернется? Лучше иметь что-то в загашнике. Я его понимал…

Мы распрощались. Серый не стал нас провожать, остался в кабинете. По дороге встретилась Жанна. Вид у нее был неприветливый. Пролетела мимо, чуть не раздавив. С уборки, что ли, спешила? Я подумал, не дать ли ей сколько-то денег за эти труды, но отвлек телефонный звонок.

– Константин Андреич! – я услышал взволнованный голос Цыгана. – У вас все в порядке?

– У нас все в порядке. А у вас как с порядком? Нормально? Ну, тогда спите. Гуд бай!

За дверью на улицу никто не присматривал. Степа отодвинул засов, и мы вышли. Пусть закрываются, как хотят.

– Ты домой? – Он отключил сигнализацию джипа.

Я с задумчивым видом погладил себя по голове «против шерсти»:

– Давай в баню завалимся?

– В баню?

– Вот именно, в сауну. Или в русскую, мне до балды. Заодно и помоемся. Не чувствуешь, как мы шмоним?

– Ладно, поехали…

Нам повезло, по пути подвернулся магазин, в котором мы прикупили два спортивных костюма, дерьмового качества, но неплохо сидящих и, главное, чистых, без запаха мертвечины, которым, как мне казалось, пропитан весь сегодняшний вечер. Купили кроссовки, купили белье и банные причиндалы, а буквально через квартал увидели маленькую сауну, в которой нашлось свободное место.

– На два часа. – Я отстегнул деньги, жестом предлагая Степану не суетиться, но он все-таки запихал мне в карман свою долю.

Банщик деликатно заикнулся о девочках, которых он мог бы нам предложить. Я перебил его:

– В другой раз. А сейчас принеси нам бутылку «Рэд лэйбл», ноль пять. Четыре стаканчика одноразовых. «Пепси» большую.

– Апельсиновый сок, – подсказал Степа.

Парень, с трудом скрывая недовольство – наш отказ от услуг проституток оставил его без процента за сводничество, – пообещал доставить заказ через пару минут.

Мы со Степаном пошли по коридору, в конце которого, с правой стороны, находилась дверь в наши апартаменты. Напротив нее, по левую от нас руку, располагался еще один люкс, и в нем зажигали по полной программе. Мы слышали женские визги, шлепки рук по воде, скрежет стульев по кафелю пола, пьяную ругань мужчин.

– Не боишься, что нас за голубых примут? – слегка усмехнулся Степан.

– Пусть принимают, будет повод подраться.

В раздевалке мы с облегчением избавились от грязных вещей, а потом полчаса усиленно парились и купались, вытравливая из памяти запахи морга. В перерывах между забегами в сауну я прикладывался к бутылке, так что, в очередной раз повалившись в шезлонг, почувствовал, что алкоголь бодро ударил по голове, а сердцу, так сказать, стало тревожно в груди. Настолько тревожно, что оно, то и гляди, выскочить может.

Я налил полный стакан холодного сока, которым баловался трезвый Степан, выпил его мелкими глотками и взял сигареты.

Степан выбрался из бассейна и, похлопывая себя по вислому животу, скрылся в душевой.

Я отметил, что его разнесло больше, чем я предполагал. Не будь мы половину жизни знакомы и не приведись мне столько раз наблюдать его в деле, я мог бы подумать,