подошли к Петру, который стоял перед шкафом, заполненным множеством ячеек. А самое интересное заключалось в том, что на этот шкаф не было наложено защитного заклятья.

— Он еще и алфавитный, надо же, — протянул Щедров, подходя к шкафу и вытаскивая одну из ячеек.

— А еще здесь есть вот это, — я вытащил довольно внушительный том, в котором был перечень того, что расставлено на полках. Без обозначения, где что стоит, просто перечень и кратко свойства. — Удобно. — Я отложил книгу в сторону, решив, что возьму ее с собой, и дома изучу. Ничего необычного в ней не было, просто перечень того, что для многих было окончательно утрачено. Названия на книге не было, и связать ее с библиотекой Ивана Грозного никто не смог бы, мало ли, что это такое. Тем более, что записи все были рукописными.

Подойдя к шкафу, я принялся уже целенаправленно искать про столкновение миров. Все-таки это была книга, хотя я был почти уверен в том, что найду свитки. Книга эта располагалась в третьем ряду, на четвертом стеллаже. Под номером тридцать на седьмой полке. Вот сейчас мы и проверим, правильно ли Петр определил тип защиты.

Вытерев вспотевшие руки о штаны, я достал из кармана зеркало и направился к интересующему меня стеллажу. Утолщение луча, из которого выныривали огоньки, которые бегали по нитям, как по огромной паутине, опутывающей полки, нашлось в самом низу. Петр и Щедров азартно пытались проделать тоже, что и я, со стеллажом, расположенным рядом. Они что-то обнаружили в каталоге и во что бы то ни стало стремились до этого добраться.

Осторожно поднеся зеркало к утолщению, я поймал зеркальной поверхностью лучик и развернул так, что он начал светить почти туда же, откуда брал свое начало. Вся сеть одним махом потухла, давая мне доступ к искомой книге.

— Мяу, — я задрал голову и долго смотрел на Соню, весьма вольготно расположившуюся на стеллаже. Она выглядела не очень довольной тем, что я снял защиту. Почему-то сразу я ее не заметил, хотя она всегда передвигается чуть ли не с грохотом, снося все на своем пути. Все же очень целеустремленная тварь, когда ей нужно, может делать все абсолютно бесшумно.

— Ты что же здесь магические ванны принимала, что ли? — она только фыркнула, поднялась на ноги и принялась тянуться. — И что ты еще умеешь? — я только головой покачал. — И почему мне никто не положил инструкцию по поводу твоих способностей? — и тут Соня спрыгнула на пол. Но она не просто спрыгнула, а в полете смахнула с полки одну из книг, которая упал прямо мне в руки. Перевернув ее, я увидел, что это была та самая книга, которую я искал: «О множестве миров», под авторством какого-то Геродита.

— Есть! — я быстро убрал зеркало, освобождая защиту, которая тут же снова накрыла стеллаж, и подошел к своим спутникам.

— Что вы такое нашли? — я сунул обе книги, которые решил забрать с собой в рюкзак, который предусмотрительно взял с собой, и закинул этот весьма удобный заплечный мешок на плечо.

— Вот, зацени, — Петр с Щедровым показали мне совершенно одинаковые кольца, которые уже красовались на их пальцах.

— И что это такое? — я внимательно разглядывал печатки, но не находил в них ничего особенного.

— Это кольца очарования, по легенде их сама Афродита подарила двум братьям, которые испытывали некие трудности в общении с прекрасными дамами, — объяснил Щедров. — Это не та жуткая дрянь, которой облилась Клыкова, вовсе нет. Кольца не заставляют никого в тебя влюбляться, просто делают первое впечатление вполне приятным. Ты кажешься девушкам милым и очаровательным, даже, если это не так. Более привлекательным, не более того.

— То есть, вы действительно думаете, что вам это необходимо? Чтобы потешить свое эго и уверовать еще больше в древние легенды. А вот я знаю, еще более крутое средство, чтобы дамы считали тебя очень привлекательным и очаровательным и ужасно милым. Самое главное, что это средство действует практически безотказно, — я невесело усмехнулся. — Это деньги, друзья мои. Деньги и титул. Поверьте, более привлекательного парня, чем его величество Борис Владимирович, вы во всей Москве не найдете.

— Вечно ты все испортишь, — Петр поморщился. — Но в твоих словах, как ни прискорбно, есть зерно истины. Хотя мне на данном этапе и колечко сойдет.

— Давайте уже выбираться отсюда, пока нас не хватились, — они не возражали, и мы всей дружное толпой направились в обратный путь.

Но просто так наша вылазка просто не могла закончится. Когда Петр уже приладил камень, закрывающий проход, на место, прямо перед Щедровым из пола повалил белый дым, который очень быстро начал формироваться в призрачную фигуру женщины. Соня зашипела и попятилась, Щедров застыл на месте, не в силах пошевелиться, а Петр начал судорожно пытаться выдернуть камень обратно, чтобы спрятаться в проходе.

— Баньши, — громким шепотом объявил он в панике. — Вестник смерти.

— Это просто умертвие, — процедил я, пытаясь сообразить, как помочь Щедрову, на которого тварь по всей видимости нацелилась.

Ничего на ум не приходило, и когда женщина открыла призрачный рот, показавшийся провалом в сам Ад, я понял, что сейчас раздастся визг, убивающий все живое. Времени что-то придумать не оставалось, и я просто вытянул вперед руку, прикрыв глаза и направляя в сторону умертвия сгусток неоформленной ни во что конкретное некроэнергии, которую я через раз уже мог преобразовывать. К счастью, на этот раз получилось. Она выглядела как темное облако, которое ударило тварь прямо в грудь. Баньши отпрянула, и я словно со стороны услышал шипящий голос, в котором с трудом узнал свой собственный.

— Уходи. Или ты подчинишься моей воле.

Как ни странно, но этого оказалось достаточно, чтобы тварь распалась туманом, который быстро ушел обратно в пол. Я обессиленно опустил руку. По лицу стекали крупные капли пота. Все-таки некромантия давалась мне пока тяжело. Гораздо тяжелее, чем любая другая магия. А может быть, все дело в том, что у меня не было грамотного наставника, который показал бы, как сделать так, чтобы не выкладываться настолько.

— Так, быстро валим отсюда, пока кто-нибудь еще не появился. — Я не понял, кто это сказал, подозреваю, что Петр, потому что Щедров вряд ли сейчас способен был разговаривать.

Я даже не понял, как очутился на улице. Соня, на