с него все дурели, кроме Тюли. Она всегда оставалась трезвой и голодной. В жерле ее вулкана все мгновенно сгорало. Матвей, полюбившая фильм «Властелин колец», смеясь, говорила, что Фродо не туда кольцо всевластия понес. Не к той роковой горе. Тюля бы приняла его в себя, уничтожила и не рассыпалась. Потом еще про мужские письки говорила, как, мол, она воздерживается от того, чтобы их не откусить, но девочки ее одергивали.

Новый год банда лифчиков хотела встретить на даче, но не получалось. Детдомовских бы не отпустили даже с сопровождающим, тем более Пилу, без которой не проходило ни одно праздничное выступление. У Тюли сестра, ее не бросишь в Новый год. Богема тоже с отцом решила остаться, чтобы проследить за ним. А еще она надеялась на то, что позвонит мать. До этого не звонила, а именно в этот год соберется. Их номер все тот же, она помнит, он простой. Вот так возьмет, поднимет трубку, наберет знакомые цифры и скажет: «С праздником, доченька!» И Элиза все ей простит!

Одессу пришлось оставить на даче в одиночестве. Но она не обиделась. Сама бы отметила с матерью, но чтоб урода отчима рядом не было. Только мать не уходила от Косматыча. Ей было удобно жить с мужиком, у которого дом, хозяйство и всегда денежка имеется. Сама не работала уже, только гражданскому мужу помогала. Когда яйца соберет, когда банки с соленьями закатает, а потом продаст это все у ЖД станции. Дочери она не то чтобы не верила, скорее делала вид. Встань она на сторону Маришки, это же придется что-то делать. Рубить концы! Снова нырять в океан проблем. Нет, легче не верить. Тем более дочка в порядке. Крыша над головой есть, продуктами она, мать, помогает (несколько раз дала картошки, яиц, даже банку домашней тушенки смогла из дома утащить), а что та в школу не ходит, ничего страшного. Читать-писать умеет – и ладно. Все равно ничего путного из Маришки не выйдет. Уже по рукам пошла, а что будет дальше? Матери очень хотелось надеяться, что дочь найдет богатого покровителя. А почему нет? Она, баба с прицепом, нашла, а ее юная доченька-красавица подавно. И вот если такое случится, она своего деревенского импотента тут же бросит.

В преддверии Нового года Мара пошла в магазин, чтобы купить хоть что-то к праздничному столу. Не себе – девочкам. Они приедут завтра вечером. Их надо хорошо встретить. Денег, как всегда, было в обрез. Хватило на четыре окорочка, банку горошка, майонез и полкило мандаринов. Дома имелись картошка, соленые огурцы, лук и морковь. Для пира вполне достаточно! Будет и оливье, и жаркое, и фрукты. Настоящий праздничный стол. Жаль, на сладости не хватило денег. Им хотя бы шоколадку на всех. Но девочки не с пустыми руками приедут, авось привезут что-то… И чаю! Она пьет какую-то траву, что насобирала по осени.

Мара вернулась. Есть ужасно хотелось, и она сварила картошки – ее было много. Открыла банку солений. Взяла себе один мандарин, а вместо шампанского на стол поставила бражку. С некоторых пор в доме появилась печка-буржуйка. Ее девочки сперли на базе металлолома. С ее помощью Мара и обогревалась, и готовила. Чудо-вещь! С ней не страшны ни холод, ни голод. Крупу распаришь, запечешь овощи или корнеплоды, супчик из кильки сваришь, вот и сыта. Мара оставалась бы на этой даче на какой угодно срок. Так ей хорошо было в этом необустроенном, но все равно уютном доме. Жаль, его продадут весной – к марту цены поднимутся, и Леонид Ильич Райский точно совершит сделку. Придется Одессе искать новое пристанище.

В дверь постучали. Мара крикнула: «Кто там?» и на всякий случай взяла в руку чугунную сковороду. Без боя она больше не сдастся!

– Привет соседям! – услышала она женский голос. – С наступающим! Можно войти?

Маришка открыла, но сковородку из рук не выпустила.

На пороге стояла женщина в возрасте. Очень крупная. Не толстая – здоровая. Эдакая богатырша. На ней тулуп овчинный нараспашку, валенки.

– Вам чего? – спросила Мара.

– Я наготовила столько, что не съесть. Хочу угостить вас. – И протянула Маре тканую сумку. – Тут мясной рулет, пара салатов, лобио, домашний хлеб.

– Спасибо, не надо.

– Почему нет? Праздник же!

– Да, но мне нечем угостить вас в ответ.

– И не надо. Говорю же, наготовила много. Думала, гости приедут, а, оказывается, мы с сыном вдвоем отмечать будем. Куда нам столько? А вы с девочками поедите. Они приехали уже?

– Жду, – ответила Мара с осторожностью. – А вы кто, собственно?

– Соседка. На другой улице у меня дом, но мой участок за вашим. Через забор. Я видела вашу компанию. Хорошие вы девчонки, дружные, только матом сильно ругаетесь.

– А я думала, тот дом заброшен.

– Да, мы с сыном редко приезжаем. Летом пару раз были, и вот на Новый год решили… – Она всучила-таки сумку Маре.

– Как вас зовут?

– Ядвига Павловна.

– Ниче се имечко…

– В переводе – воительница. Родители знали, кого будут растить. Я олимпийская чемпионка по толканию ядра. А вас, девушка, как зовут?

– Марина.

– Очень приятно. Вы, если что, заходите. С наступающим еще раз!

Женщина ушла, Мара вернулась в дом. Открыв сумку, обнаружила все: рулет, салаты, лобио и…ароматнейший, пышный, хрустящий домашний хлеб. В доме Ядвиги, по всей видимости, была настоящая русская печь. Только в ней можно соорудить подобную вкусноту! Мара отломила кусок, затем другой и слопала половину буханки. Потом выпила бражки под бой курантов (у нее был приемник) и легла спать. Хотелось, чтобы скорее наступило завтра и девочки приехали.

* * *

Они ворвались шумной толпой, веселые, уже пьяненькие, обмотанные мишурой. При них было настоящее шампанское, несколько сладких подарков, палка сервелата и огромная копченая рыбина. Мара не стала выяснять, что из этого всего было украдено.

– У меня подарочки для всех, девочки! – воскликнула Тюля.

– Если они не из-за щеки, то доставай, – как всегда недобро, пошутила над ней Матвей. Алка