Мы так и не смогли договориться по этому вопросу. Конечно, все зависело от нас; оба понимали, что длительное проживание в помойной яме невозможно без пылкой, неукротимой страсти, когда ничего не имеет значения, кроме жарких объятий на узком любовном ложе. Мы, кстати, давно уже обзавелись огромной кроватью и одеялом с электрическим подогревом.

Как-то летом, туманным воскресным днем мы случайно наткнулись на вывеску «Добро пожаловать» на фасаде строения, состоящего из шести секций. Строение принадлежало какому-то жилищному кооперативу и располагалось по соседству с шикарным районом Пасифик-Хайтс. Соседство, однако, было весьма условным, ибо окна и двери задней части строения, выходящей на Вестерн-Эдишн, были наглухо заколочены стальными щитами. До Пасифик-Хайтс с его богачами, содержащими горничных, работников для выгула собак и имеющими по два лишних дома — три квартала; цены, соответственно, тоже на три порядка выше.

Мы вошли в холл. Саймон взял брошюру, испещренную рекламными призывами. «…Комфортные двухуровневые квартиры в жилищном кооперативе, расположенном в нижней части Пасифик-Хайтс, — прочел он, — который представляет собой престижный, некогда грандиозный особняк в викторианском стиле, построенный в 1893 году знаменитым в то время архитектором Арчибальдом Мэйхью». В брошюре также расхваливались десять комнат и место для парковки по цене, слегка превышающей возможности нашего бюджета. То, что мы могли себе позволить, включало пять комнат (или шесть, но без гаража).

Я позвонила в пятую секцию.

— Очень недорого, учитывая соседство, — заметила я.

— Это ведь даже не кондоминиум, — сказал Саймон, — я слышал, что в этих кооперативах нужно подчиняться каким-то безумным правилам. Без их разрешения даже новую лампочку нельзя вкрутить.

— Посмотри на эти перила. Неужели они из дерева? Прелесть, правда?

— Это подделка. Глянь на эти завитушки. Они слишком правильной формы.

Видя, что Саймон, мягко говоря, не в восторге, я уже было собралась предложить ему уйти, как вдруг на лестнице послышались быстрые шаги и раздался мужской голос: «Секундочку, я спускаюсь». Саймон как бы невзначай сжал мою руку. Я уже и забыла, когда он брал меня за руку. Несмотря на все его скептические реплики, ему, должно быть, понравился дом — в достаточной степени, чтобы создать видимость счастливой, финансово устойчивой супружеской пары.

Агент по продаже недвижимости и автор рекламной брошюры в одном лице оказался молодым, опрятно одетым, лысеющим мужчиной по имени Лестер Роланд или Роланд Лестер. У него была отвратительная манера громко прочищать горло, тем самым создавая впечатление, что он либо лжет, либо вот-вот сделает обескураживающее признание.

Он протянул нам свою визитку.

— Вы уже приобретали недвижимость в этом районе, мистер и миссис…

— Бишоп, Саймон и Оливия, — пояснил Саймон. — Мы сейчас живем в Марина-Дистрикт.

— Тогда вам должно быть известно, что это один из лучших спальных районов города.

Саймон и бровью не повел.

— Вы имеете в виду Пасифик-Хайтс, а не Вестерн-Адишн?

— А, да вы настоящие профи! Хотите сначала осмотреть подвал, я полагаю?

— Ну. Давайте побыстрее покончим с этим.

Лестер добросовестно показывал нам раздельные счетчики и цистерны с горячей водой, общую бойлерную и медные трубы, в то время как мы уклончиво хмыкали с искушенным видом.

— Вы, наверное, обратили внимание, — Лестер в очередной раз прочистил горло, — что фундамент здания кирпичный?

— Да-да, — Саймон одобрительно кивнул.

Лестер нахмурился и выдержал театральную паузу.

— Я упомянул об этом, потому… — он снова закашлялся, — потому что, как вы знаете, многие банки не финансируют здания с кирпичными фундаментами. Боятся землетрясений, знаете ли. Но домовладелец согласен на совместную ответственность по закладной, по ценам, действующим на рынке, если у вас будут соответствующие правомочия, разумеется.

Вот оно что, подумала я. Поэтому здесь такие низкие цены.

— А что, уже были проблемы со зданием?

— Нет, что вы, ничего подобного. Разумеется, оно подверглось естественной осадке, пришлось сделать косметический ремонт, трещины, обычное дело… У всех старых зданий имеются морщины — это привилегия возраста. Черт, нам бы всем так выглядеть в сто лет! И еще. Этот старичок благополучно пережил землетрясение восемьдесят девятого. Я уж молчу о том, которое было в восемьдесят шестом… Этого не скажешь о новых зданиях, не так ли?

Тон Лестера был чересчур страстным, на мой взгляд. Я вдруг почувствовала мерзкий запах плесени, доносившийся из темных сырых углов. В одном углу увидела груды старых чемоданов, изъеденных мышами и покрытых пылью. В другом — какие-то ржавые железки: старые автомобильные запчасти, штанги, коробки с инструментами; своего рода памятник одному из прежних жильцов, а точнее, избыточному уровню тестостерона в его крови. Саймон отпустил мою руку.

— Для этой секции предусмотрено только одно место в гараже, — сказал Лестер, — но вам повезло, что жилец во второй секции слепой, и вы сможете арендовать его место в гараже.

— Сколько? — осведомился Саймон, в то время как я брякнула:

— У нас только одна машина.

На что Лестер с безмятежной улыбкой Чеширского кота ответил:

— Ну, тогда все упрощается, не правда ли?

Мы начали подниматься по узкой лестнице.

— Я хочу показать вам черный ход, которым когда-то пользовалась прислуга, чтобы попасть в нужную секцию. Да, кстати, в двух шагах отсюда имеется потрясающая частная школа, просто супер. К третьему классу эти чертенята уже знают, как разобрать по косточкам триста восемьдесят шестой компьютер и усовершенствовать его до четыреста восемьдесят шестого! Чему их там только не учат в наше сумасшедшее время!

Мы с Саймоном, не сговариваясь, грянули: «У нас нет детей». И ошарашенно уставились друг на друга. Лестер ухмыльнулся и проговорил:

— Что ж, иногда это очень мудрое решение.

В первые годы нашего супружества мы были захвачены мечтой о ребенке. Нас завораживала идея неисчерпаемости генных комбинаций. Саймон хотел девочку, похожую на меня, я хотела мальчика, похожего на него. После шести лет ежедневного измерения температуры, воздержания от алкоголя в период между месячными и секса строго по расписанию мы наконец обратились к специалисту, доктору Брэди, который заявил, что Саймон бесплоден.

— Вы хотите сказать, что Оливия бесплодна? — уточнил Саймон.

— Нет, анализы показали, что все дело в вас, — ответил доктор Брэди, — из вашего анамнеза также следует, что опущение яичек произошло, когда вам было три года.

— Чего? Я этого не помню. Теперь-то они опустились. Какое это имеет отношение к делу?

В тот день мы многое узнали о сперме — почему она должна храниться при температуре более низкой, нежели температура тела; именно по этой причине яички расположены снаружи. Доктор Брэди сказал, что бесплодие Саймона не было результатом малого числа сперматозоидов; видимо, он был бесплоден со времени наступления половой зрелости, то есть с момента первой эякуляции.