Она не могла награждать верных слуг землями и местами – это право принадлежало великому князю. Она не могла судить – ее решения не признал бы никто из князей. Она не могла созывать ополчение и направлять полки.

Во власти великой княгини остались только амбары с погребами, сам дворец, дворцовая казна да обширное подмосковное хозяйство.

Не особенно большие возможности…

По большому счету княжеских родов Софья Витовтовна внезапно вновь стала именно той, кем и была для всей Москвы: чужеземкой. Странной литвинкой, не скрывающей любви к своей родине, дочерью опасного врага и вдобавок – чародейкой, окруженной темными нехорошими слухами.

Что она могла дать, хотя бы пообещать своим сторонникам? Ровным счетом ничего…

И потому потихоньку, почти незаметно, рассосалась вся свита Софьи Витовтовны – у всех знатных княгинь и боярынь нашлись некие неотложные дела.

С правительницей не ссорились. Зачем? Вдруг при ней еще останется какая-то власть, влияние? Дочь великого князя Литовского Витовта как-никак, да еще вдова великого князя, имеющая право на опричные земли, да еще и княгиня-мать. Вдруг удержится? В общем, как гласит русская мудрость: «Не плюй в колодец».

Посему с Софьей Витовтовной расставались мирно. Просто – так получалось. Странное совпадение в неотложных хлопотах, внезапно случившееся сразу у всех.

Такое же «совпадение» случилось и среди свиты княжича Василия Васильевича – в считаные дни он остался в компании лишь с тремя дядьками-холопами, не знающими никакой иной жизни, кроме как верно служить хозяину…

Свое положение великая княгиня с полной ясностью оценила за обедом в малой горнице, накрытым не «пропавшей» стольницей, а стряпухами суетливой ключницы. Московская правительница сидела за большим, но тихим столом почти что в полном одиночестве, только с Ягодкой по левую руку да с новиком за спиной.

Двух сироток, обязанных своим положением при дворе токмо ее воле и милости…

Девочка с большим удовольствием кушала толстую, семислойную кулебяку с мясом, рыбой, грибами, рубленой печенью и капустой, запивая ее густым до тягучести киселем. А вот ее госпожа аппетит совершенно потеряла и в задумчивости попивала одно лишь вино очень маленькими глоточками.

Государыню не сильно беспокоила собственная судьба. Она успела пожить ярко и долго – не каждому так повезет! После такой судьбы хоть в сей миг умереть – и то не страшно.

Однако она была не одна. Софья Витовтовна боялась за сына.

Десять лет – совсем малый еще несмышленыш. Тем не менее – законный наследник московского престола!

Бывают времена, когда высокое звание перестает быть честью и становится угрозой. Княжич же ныне ни за себя постоять, ни даже опасности настоящей распознать не способен!

И потому больше всего дочери великого князя Витовта сейчас хотелось написать отцу и попросить помощи у него. Однако самый простой выход далеко не всегда является самым верным. Софья Витовтовна хорошо понимала, что появление в Москве литовских полков, старинных недругов здешнего народа, почти наверняка вызовет бунт. И уж тогда ее с сыном точно вынесут из русских земель на запад. Возможно даже – на вилах. Удержаться в Москве возможно только с опорой на местные, московские силы.

А всех сил у нее за спиной, так получалось, – это только новик тринадцати лет!

Софья Витовтовна опрокинула в рот остатки вина, поднялась, повернулась к юному стражу, крепко взяла княжича Василия Боровского за плечо и в самое ухо приказала:

– Сегодня же напиши отцу. Пусть срочно пришлет тебе в помощь всех холопов, каковых токмо имеет. Всех!

– Нечто случилось что? – удивился мальчик.

– А ты разве не видишь? – так же шепотом ответила великая княгиня. – Вестимо, все вокруг именно меня в болезни мужа подозревают. Попомни мое слово, вскорости в голос заговорят, что это я его извела! Ведьма, литвинка, чужачка. Добром сие не кончится. Так что проси холопов у отца. И побыстрее. Вскорости будут нужны.

Софья Витовтовна отпустила княжича и понуро покачала головой.

Вот же какая странность… Вроде как она и есть правительница величайшей державы ойкумены. Но для спасения жизни своей и жизни своего ребенка способна положиться лишь на преданность тринадцатилетнего глупого мальчишки!

Даже к отцу княжича Василия правительница обратиться уже не рисковала. Ведь Ярослав Владимирович, как укоренившийся в здешних мнениях человек, вполне способен забрать сына с дочерью со службы и прислониться к ее недоброжелателям. Тогда Софья с сыном и вовсе останутся одни!

Но вот холопов ребенку для службы – холопов князь Боровский вполне может и прислать. То уже не о ней забота выйдет, а о собственном чаде…

Впрочем, глубоко в душе имелся у Софьи Витовтовны и еще один, потайной план. Имя сему плану: Юрий Дмитриевич, князь Звенигородский. Женщина могла обратиться за поддержкой к нему.

Но вот беда – по старинному русскому праву после смерти брата старшим в царственной семье становился именно он, Юрий Дмитриевич, второй сын Дмитрия Донского! И первое право на московский трон тоже переходило к нему. Не к Василию, ее сыну, – а к нему, ее ненаглядному воеводе! А значит, именно Юрий Звенигородский превыше всех в русской державе заинтересован изгнать Софью вместе с сыном в Литву, дабы закрепить трон за своей семьей!

Каковое чувство в его сердце окажется сильнее – любовь к ней али желание власти?

Поди угадай!

Посему Софье Витовтовне оставалось только одно: молиться, жечь руны и перебирать обереги, надеясь на удачу. На чудо, которое вернет мужу здоровье. На чудо, которое восстановит жизнь Московской Руси к прежним, привычным и спокойным порядкам.

Но чуда не случилось…

Двадцать седьмого февраля тысяча четыреста двадцать пятого года великий князь Василий, сын Дмитрия Московского, испил до дна густого хмельного меда из костяной чаши безжалостной богини Мары и покинул бренный мир, оставив в своей постели токмо изъязвленное бездыханное тело.

11 марта 1425 года

Москва, Кремль

После похорон великого князя Василия Дмитриевича Большой великокняжеский дворец совершенно опустел.

Нет, его не покинули слуги и стража. Отлаженный механизм сторожевой службы работал без сучка и задоринки: боярские дети призывались в назначенные сроки, караулы выходили на обычные посты, привратники накрепко сторожили ворота, истопники поддерживали тепло в хоромах, дворовые девки убирали в горницах и коридорах и перестилали постели, стряпухи готовили еду, приказчики подвозили припасы, забирали мусор…

Однако трапезная больше не гудела от шумных пиров или многолюдных обедов, никто больше не заходил в думные палаты и не толкался в горницах великокняжеских покоев.

– Нет худа без добра, – по-своему оценила положение невозмутимая ключница, очередным вечером отчитываясь о приходах и расходах в дворцовом хозяйстве. – В иные дни я по семь пудов убоины за день на кухню выдавала, двенадцать пудов крупы всякой да пуд меда, не считая солений и мелких приправ. Ныне же всего по четыре уходит того и другого, и меду меньше бочонка, да при всем при том подворники чуть не впервые мяса кушать вдосталь начали и каши сладкие, за что тебе от них низкий поклон.