— Если коротко, то эта сволочь устроила автономную подачу картинок дома на комп охраны. Охранники, как последние лохи, смотрели в мониторы, а там старые записи крутились с автономного компа, который мы нашли в соседнем подсобном помещении, вот в чем фишка.

— Невозможно, — обалдел Артем. — Это ж каким надо быть асом! Чтоб и время совпало, и гости Лалы, и… Да мало ли какие мелочи могут выдать подмену.

— Когда приезжали гости, охрана не сидела у мониторов, — пояснил Вовчик, — или Лала набрасывала тряпки на камеры. Зина рассказала, я с ней тоже переговорил.

— Хм, а я об этом узнал из другого источника. Так… Про пальцы не спрашиваю, их наверняка много.

— Отпечатки собраны, их сверяют с картотекой, — доложил Феликс.

— Как обстоит дело с распечаткой звонков Лалы?

— Сегодня подал заявку, — ответил Вовчик, но, увидев недовольную мину на лице друга и одновременно шефа, возмутился: — Вчера мы возились с видеонаблюдением, шеф! Допоздна, шеф! Я устал, проголодался…

— Ладно, ладно, — утихомирил его Артем. — Давайте подведем скромные итоги. Начнем с того, что некто знал дом, как свой собственный, значит…

— Часто там бывал, — сделал вывод Антон.

— Точно. Гостей Лалы, само собой, отловим, стоит получить звонки, которые она делала со своего телефона, наверняка перед вечеринкой созванивалась с друзьями. Нам нужен хотя бы один из четверки, он укажет на остальных, у меня есть все основания полагать, что они крепко дружат между собой. Пока на подозрении только они.

— А убиралка? То есть домработница? — вдруг осенило Антона. — Есть в ней что-то… неприятное.

— А мотив? — напомнил Левин.

— Баба, — развел тот руками. — У них всегда найдется мотив.

— Для идеального убийства у девушки не хватит ни мозгов, ни знаний, — заключил Левин.

— Да ладно! — тоном возражения произнес Володя. — Плохо ты знаешь женщин, они умеют так притворяться… А самого Амирана исключаем?

Артем задумался. Конечно, Бубнов вышел из среды, образцовой которую не назовешь. Если он узнал, что племянница ведет себя как последняя… то может быть, вложенные в нее силы и средства, надежды и любовь ударили по самому больному — отцовским чувствам. А могло произойти с родной дочерью то же самое? Во всяком случае, криминальная хроника имеет подобные прецеденты: да, отцы в состоянии аффекта убивали беспутных дочерей. Ко всему прочему только Ирак знает распорядок в доме и что где находится; имея пытливый ум, обучиться компьютерным технологиям несложно. Но нельзя же подозревать человека только за то, что он когда-то был главарем преступной шайки! И как тогда рассматривать его «приглашение» и просьбу срочно найти убийцу? С другой стороны, доверяй, но проверяй — вот главный постулат, которому нужно следовать, поэтому Артем вполне определенно дал понять:

— Пять пишем, один в уме. Я хотел сказать — прокачаем всех фигурантов, включая невинных младенцев.

— Даже повариху Бубна? — хмыкнул Вовчик.

— Не остри. Заявления о пропаже юноши не поступало?

— Пока тишина, — сообщил все тот же Вовчик. — Не волнуйся, все отделы полиции города и близлежащих окрестностей осведомлены, ждем-с.

— Что с ноутбуком Лалы? Взломали почту?

— Сисадмин отсутствует, уехал на похороны аж на Урал. У нас он один справится со взломом, все пробовали, ни у кого не получилось.

— Что еще не сделано?

— Да ничего не сделано, — заключил опять Вовчик.

— Тогда все могут быть свободны, кроме Вовика.

Народ буквально смыло, так как интерпретировали слова начальника «все могут быть свободны» однозначно: до понедельника можно отдыхать.

Когда все ушли, Володя вытянул ноги вперед, скрестил руки на груди, голову опустил, упершись подбородком в грудь. Артем с первой минуты совещания понял: с ним действительно что-то не так, поэтому не стал тянуть резину, спросил прямо в лоб:

— Вовка, ты че скис? Не узнаю тебя.

— У меня депресняк.

— А что так? С каких хренов у тебя это самое слово? (Из-под рыжих бровей Володя кинул в него уничижающий взгляд, все это с ним, балагуром, не вязалось.) А серьезно, что стряслось?

— Не знаю.

— Ну, тогда я… догадываюсь. Люська права качает, хочет сделать из тебя идеал и перевоспитывает, поэтому жениться резко расхотелось, а любимая теща с тестем достали заботой. Дать задний ход мешают принципы крутого мэна. Угадал?.. Молчание — знак согласия. Знаешь, раз пошли такие мысли — уходи. Чем быстрее, тем лучше. Не надо приносить себя в жертву, это не тот случай. Или возьми тайм-аут. Короче, Вова, собирай манатки и возвращайся домой. Поживешь без тещи, без Люськи, сделаешь переоценку. Может, назад побежишь галопом, а может — наоборот. Так что — домой! И сегодня же.

— Я буду вам мешать.

— Открою тайну: мы через неделю все равно переезжаем, а неделю как-нибудь тебя потерпим, хотя… это будет о-очень трудно. Особенно мне, ты ведь тоже доставучий.

— Куда переезжаете? К отцу Софии?

— Мне дали квартиру, — заулыбался Артем. — Ипотеку на льготных условиях, льготы — зашибись, не мечтал даже! А то я прописан в этом кабинете — это нормально? Меня еще Денисович прописал, кстати, он же и квартиру выбил. Но смотри: Софии ни слова! Хочу сюрприз ей сделать, когда распишемся.

Обычно Вовка бурно радуется всем позитивным новостям, а тут после слов шефа-друга еще больше приуныл, заворчал на манер старичка:

— Все тебе! И внеочередное звание, и кресло начальника, и квартира, даже София и та — тебе.

Он совершенно независтливый, его жалобы сейчас — пустой треп, просто парень потерялся, чуть-чуть расклеился, не смертельно. Вероятно, негатив копился давно, Вовка вовремя не отрегулировал ситуацию, теперь комплексует, стыдится. Артем не настаивал, мол, расскажи, но дал понять, что и в этом состоянии шутки друга понимает:

— Ишь, Софию ему! Раскатал губешки. А я как без нее?

— Да я люблю ее, как брат сестру! Младшую. Неважно, что мне двадцать шесть, а ей — почти тридцать три, это же ее проблемы.

— Идем, лопотун! — Артем поднялся, смахнул ключи со стола. — Мы с Софией только завтра приедем, побудешь целый вечер и ночь наедине с собой. Отдыхай. Все, я поехал, а то София там без меня…

— Коровам хвосты крутит? — Володька повеселел.

— Под вентилятором загорает…

С персонажами новой книги

Он привык к тому, что на стук в дверь она не откликалась, да и вообще не разговаривала, лишь в бреду бессвязные фразы бормотала, поэтому, постучавшись, вошел после паузы, предупредив громко:

— Это я, Прохор. Вхожу…

Она стояла у окна в длинной льняной рубахе, в шали на плечах, смотрела на свет божий и, наверное, тихо радовалась, что жива. На стук обернулась, так и встретила его — испуганно вскинув очи. Всякий раз он недоумевал: чего она пугается? Ведь слышала, что идет Прохор — спаситель, а не чудище к ней рвется, но встречала найденка его всегда одинаково: распахнув испуганно глазищи. О, какие у нее глаза — темно-серые, глубокие, и видно по ним, что помыслов дурных у их хозяйки никогда не было, одна печаль прижилась.