Усаживаясь в автомобиль, Салли хладнокровно улыбнулась: придуманный ею план должен сработать! Интересно, как отреагирует муж, когда она появится в спальне обнаженной и исполнит перед ним неистовый танец.

* * *

— Тули, — обратилась она к служанке, — не забудь передать тот сверток, что лежит на столе, Рыжей Руби. И не говори, повторяю — не говори, от кого он. Я вложила карточку с именем Снежка. Скажи, что он поздравляет ее с Рождеством. И больше ничего, как бы она тебя ни пытала.

— Я все поняла, миссис Салли.

— Хорошо, я вернусь через несколько недель. Может быть, раньше. Подарки для тебя и Айи под омелой. Не открывайте их до утра. Если что-то случится, позвони. Номер телефона на листочке на тумбочке. И, Тули, когда говоришь по телефону, говори громче.

Салли приехала в Санрайз, когда уже совсем стемнело. Кое-где лежал снег. Она трижды просигналила клаксоном, извещая о своем прибытии. Маленькие золотые часики показывали ровно восемь. Салли истосковалась по дому, по сексу, по мужу. Она даже рассмеялась, когда попыталась расставить все в порядке очередности.

— Рад видеть вас, миссис Салли. Мы с Су Ли очень соскучились. С Рождеством вас!

— Ты прекрасно говоришь по-английски, Чу. Я тоже скучала. У вас уже все готово?

— Да, миссис Салли. Мы поставили омелу и хотели подождать вашего возвращения, чтобы украсить дерево, но мистер Филип все сделал сам.

— Мистер Филип хорошо относится к вам?

— У мистера Филипа нет времени на нас. Он очень занят ребенком. Мы занимаемся вечерами. Я не жалуюсь. Мистер Филип добрый человек. Он просто нас не замечает. Видит только малыша. Его мир — это его сын.

— Знаю, — кивнула Салли.

Войдя в кухню, она обняла Су Ли.

— Что у нас на обед? Я ужасно проголодалась.

Су Ли поклонилась хозяйке.

— На обед, миссис Салли, пирог из сладкого картофеля. Я назвала его первым, потому что знаю, как вы его любите. Ростбиф, картофельное пюре, очень вкусный соус, маринованная свекла и салат из шинкованной капусты. Хлеб я испекла сегодня, и масло совсем свежее. Мистер Филип недавно поел.

— Су Ли, твой английский достоин похвал. Я горжусь тобой. Когда вы с Чу получите дипломы, мы повесим их на стене рядом с моим. Не могу поверить, что мистер Филип не дождался и пообедал без меня. Где он сейчас, Су Ли?

— Там, где обычно. Каждый вечер, каждый час он проводит в детской. Не мне говорить, что это неправильно, — тихо добавила китаянка.

— Ты хотела бы вернуться со мной в город?

— Очень хотела бы, миссис Салли. А теперь идите умойтесь и приведите себя в порядок. Ужин будет готов, когда вы спуститесь.

Осторожно открыв дверь, Салли на цыпочках вошла в детскую. Две неяркие лампы освещали комнату. В камине негромко, по-домашнему потрескивали дрова. В кресле, держа на руках ребенка, сидел Филип. Он то ли дремал, то ли потерял интерес ко всему, происходящему за пределами этой комнаты, и обратил внимание на жену лишь тогда, когда она вполголоса окликнула его:

— Филип, я уже дома. Думала, ты подождешь меня и мы поужинаем вместе. Почему Эш не в кроватке? Почему ты качаешь его, ведь уже поздно.

— Ш-ш, — прошептал Филип.

— Перестань, ты ведешь себя просто глупо! Положи Эша в кроватку. Сейчас же! А потом спускайся и поговори со мной. Я голодна, и мы должны многое обсудить. Я не видела тебя четыре месяца. Думала, что обрадуешься моему приезду, а ты сидишь здесь и даже не вышел меня встретить. Это… ненормально.

— Ты полагаешь, то, что сделала ты, нормально, Салли. Это ты не видела своего сына четыре месяца. Я пытаюсь быть для него отцом и матерью.

— Он твой сын, Филип. Ты ясно дал мне понять это в тот день, когда Эш родился. Я всего лишь произвела его на свет. И знаю, что, будь на его месте девочка, ты вел бы себя совершенно иначе. Это было написано на твоем лице. Это я вижу и сейчас. Тебе нужно было только одно — сын. Да поможет ему Бог, если он вырастет таким, как ты!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. То, что Эш вырастет избалованным и капризным. Я этого не потерплю, Филип. Ты проводишь здесь все свое время, разве нет? Ты постоянно нянчишься с ним, не спускаешь его с рук.

— Это тебе Су Ли рассказала?

— Нет, сама догадалась. Филип, пойдем в нашу комнату, займемся любовью. Я соскучилась по тебе. Я хочу, чтобы мы были мужем и женой, мужчиной и женщиной. Ведь жизнь не прекращается после рождения ребенка.

Филип изо всех сил старался избежать ее взгляда.

— А если Эш заплачет, пока мы будем развлекаться?

— И пусть себе плачет. Все дети плачут, Филип. С ним побудет Су Ли, так что беспокоиться не о чем.

— Она будет рядом? Слушать?

— Черт побери, Филип. Ну давай спустимся в холл. Уйдем на кухню, в амбар — куда угодно! Если только ты не потерял интерес ко мне. Или дело именно в этом?

— Нет. Ты еще не поужинала. Я поел, потому что у меня такой распорядок. Говорю же, у меня все по расписанию. В определенное время я делаю определенные вещи. Знаешь, все не так уж просто. Это не пикник. Ребенок требует громадной ответственности.

— Если бы у нас была дочь, за ней присматривала бы сейчас Су Ли. Ты это знаешь, и я знаю. И еще, Филип, когда-то мне здесь так нравилось, а теперь… я жалею, что приехала сюда.

— Ты даже не взглянула на Эша. Не сказала ни слова, а ведь он так вырос, так поправился.

У Салли защипало в глазах.

— Я видела его достаточно хорошо. Заметила, что прибавил в весе, что он красивый малыш. Ты прав, я не взяла его на руки. Детей не следует будить, когда они спят. Я устала, Филип.

— Не понимаю, Салли. Ты не настолько устала, чтобы тащить меня в постель, но у тебя нет сил взять сына на руки.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой этот вопрос, Филип. Мне все равно, где ты будешь спать сегодня, но только не в этой комнате. Су Ли оставит дверь открытой, так что, если Эш заплачет, она услышит его. Но и в своей постели я тебя видеть не хочу.

— Вот как? Ты изгоняешь меня из своей постели, но не против заманить туда какого-нибудь запаршивевшего старателя, порезвиться с ним, приласкать. А после его смерти, глядишь — перепадет кое-что. Конечно, я для тебя недостаточно хорош. Недостаточно страстен. Я тоже помню ту ночь, Салли. Ты была шлюхой и осталась ею.

Звонкая пощечина остановила Филипа, он вздрогнул, но не отвел глаз. Высоко подняв голову, Салли вышла из комнаты. На пороге она остановилась, повернулась к нему, смахнула слезы.

— Все было совсем не так, Филип, и я никогда не прощу тебе, что ты так обо мне подумал. Никогда!

Спустившись на кухню, Салли села к столу и взяла вилку, глаза ее метали молнии, на лице застыла мрачная гримаса. Су Ли с обеспокоенным видом замерла у плиты. Аппетит у Салли исчез, и через несколько минут она отставила тарелку.