А теперь давайте посмотрим, что происходит в бытовой похудательной практике. Человек покупает книжку с описанием новой эффективной диеты или идет на прием к специалисту-диетологу. Грамотному, умному специалисту – с дипломом, не шарлатану какому. Специалист, зная, как работает сахар в организме, первым делом говорит – урезайте все продукты, где он содержится. Не ешьте торт «Полет» и мороженое эскимо! Да, мед и шоколадки тоже не стоит. И во фруктах сахар содержится тоже! Вы берете листочек с вашим новым диетическим планом и плететесь домой. Вешаете его на холодильник и начинаете новую жизнь с понедельника.

Какое-то время все идет хорошо – пьянящее ощущение контроля над собственным телом заботится о том, чтобы серотонина пока хватало, и сладкого почти не хочется. Вы стараетесь быть самым лучшим пациентом своего диетолога и не едите никаких сахаров – даже фрукты. Фрукты нельзя. Особенно мандарины, бананы и виноград. Сладкие, черти.

А потом вы переутомляетесь на работе, ссоритесь с партнером, теряете паспорт. С вами происходит обычная ежедневная жизнь. Вы устаете, наступает состояние гипогликемии – но ведь фруктов нельзя, и вы держитесь. В итоге более высокоуровневые психические механизмы берут над вами верх и говорят – слушай, один раз не водолаз, сколько можно, ты три недели держался и был зайкой, давай. И вы идете и покупаете торт. Потому что винограда вам нельзя. Потому что торт нельзя тем более, и это делает его более привлекательным, чем виноград. И это род психической сделки с самим собой – вы месяц винограда не ели. Мандаринов тоже. Так один-то раз кусок… два, три, кто там считает – торта!

Вы помните, во фруктах и овощах есть пищевые волокна? А в тортах – нет?

И это только одна из десятков ловушек диетического мышления. И, собственно, именно поэтому «принцип Хомяка» срабатывает, делая разрешенным все – и с легкостью позволяя постепенно заменить быстрые рафинированные углеводы на фрукты и чистый шоколад. Не навсегда – до того момента, пока остро не захочется мороженого. Потому что один раз – все еще не водолаз, и в рамках нормального пищевого поведения в среднем вы едите быстрые рафинированные углеводы один-два раза в месяц, не больше – на дне рожденья родственника или в ресторане с друзьями. Больше не хочется. В остальное время хочется «чистых продуктов», чистых простых вкусов. Вы начинаете ощущать «химию» в той или иной смешанной еде. Гипогликемический криз, возникающий у вас после поедания сладкого на фоне длительного перерыва, распознается телом как нечто малоприятное, чуждое, состояние, которого стоит избегать, – и в результате к пресловутым «тортикам» формируется нечто вроде настороженности, появляющейся от продуктов, которыми вы однажды случайно отравились.

Чтобы не быть голословной и подчеркнуть важность внимания к физиологическому и психическому этажам параллельно, расскажу о том, как это было реализовано у нас в клинике и что случилось, когда нормальное течение процесса было нарушено.

Наши диетологи – чрезвычайно увлеченные люди, всерьез разбирающиеся и в психологии пищевого поведения, и в групповой динамике. Тем не менее моя любимая диетолог Мирте, которая, к слову, выглядит как пиратский клон Анджелины Джоли, что, бывает, приводит в оторопь пациентов на первой встрече, придумала забавную формулировку: «Ко мне вы ходите говорить про еду, а вот про питание – к Светлане». Пациенты приходят и, смеясь, повторяют ее – и мы начинаем разбираться, где тут еда, а где – питание. Программа питания, подходящая лично тебе, россыпь самых разных рецептов, кулинарные воркшопы, чтобы научиться готовить вкусно и при этом «безопасно», – замечательно, но недостаточно. Есть еще пищевое поведение. Есть еще смыслы, которыми ты наделяешь еду.

В какой-то момент количество наших пациентов превысило наши возможности, и мы были вынуждены остановить прием новеньких на психотерапию. Это означало, что часть наших пациентов начала работать с диетологом и заниматься физкультурой, но приема у психотерапевта нужно было ожидать несколько месяцев.

По прошествии времени мне, как и всем другим коллегам, досталось несколько пациентов из этой группы. Все они столкнулись с одной и той же проблемой. Они могли идеально выдерживать необходимые три приема пищи в день, состоящие из правильных продуктов. Они тщательно завтракали, плотно обедали – все как полагается. Проблемы начинались в перерыве между приемами пищи. Вот тогда в ход шли горсти шоколадных конфет и пакеты печенья. Потому что это не касалось, собственно, «еды» – это касалось «пищевого поведения» – и это та область, где диетолог помочь не в силах (кроме как развести руками и предложить вам «взять себя в руки и больше так не делать»).

Человеческий организм – здание сложное, многоэтажное. Пытаясь его изменить, не забывайте поинтересоваться тем, что творится на всех этажах.

Человеку свойственен экстремизм – так же, как многие мечтают одним махом полностью избавиться от жира в теле, что, как мы уже выяснили, приведет к катастрофическим последствиям для жизни и здоровья, совершаются попытки тотального отказа от углеводов.

Попытки тотального отказа от сахара чреваты далеко не только гипогликемией. Дело в том, что наш мозг производит особенный нейропептид Y, основной ролью которого является формирование потребности в углеводах. Именно он, этот нейропептид, запускает поисковое поведение, заставляющее нас переворачивать полки шкафов в поисках завалящей печеньки. Отказ от еды или сильное ограничение углеводов приводит к тому, что нейропептид Y активно включается в работу, заставляя нас искать и поедать углеводы. Это легко может превратиться в приступ переедания при первой же удобной возможности – шоколадка, еще одна, банка мороженого, пачка печенья. Всплеск активности этого нейропептида характерен для любого достаточно длительного перерыва в еде, в том числе – обычного ночного перерыва между ужином вечером и завтраком утром. Этим и объясняется тот факт, что с утра хочется именно углеводной пищи. За ночь запасы глюкозы в печени расходуются и нуждаются в пополнении. Представьте, что вы слишком торопитесь, не выспались и поэтому пропускаете завтрак – нейропептид Y начинает работать с удвоенной силой, что может привести к обеденному или послеобеденному обжорству.

Мозг также склонен увеличивать производство нейропептида Y в ситуациях, когда углеводы активно расходуются при повышенных нагрузках и высоком уровне стресса. Позволяя себе есть углеводы, вы последовательно снижаете производство нейропептида Y за счет производства серотонина – он «утихомиривает» бушующий нейропептид Y и снижает нашу потребность в сладком.

Мораль? Чтобы хотелось меньше сладкого, необходимо позволять себе сладкое. Воюя с собственной биологией, вы будете испытывать сильнейшие приступы потребности есть сладкое и переживать болезненную зависимость от пирожных.