Этот участок пути проехали без приключений, все прошло спокойно и гладко. Максим вышел на знакомой станции — почти месяц назад он уже был здесь, когда только что пустился в бега. Дело уже шло к вечеру, начинало смеркаться, пошел мелкий ленивый дождь. Максим быстро шел по знакомому маршруту, и дорога отняла уже меньше времени. Центр городка Максим благоразумно обошел «огородами» и скоро оказался в начале Болотной улицы. Промчался по щебенке, взял левее, пошел по знакомой утоптанной обочине. И почти сразу понял, что опоздал — дома, где жили Пашка с отцом, не существовало. Третий раз за сутки Максим оказался на пожарище — здесь была та же картина. Только обгоревшие остатки стен еще дымились, по участку разбросаны тряпки, доски и еще черт знает что — в темноте не разберешь. Максим толкнул незапертую, висящую на одной петле калитку, прошел по заваленной мокрым закопченным барахлом дорожке, остановился перед провалившимся крыльцом. И смотрел перед собой в одну точку, не мог заставить себя двигаться или повернуться и уйти отсюда прочь. Все, он опоздал, зверье опередило его, добралось до инвалида Пашки и его беспомощного отца. И встретить «гостей» Пашке оказалось нечем — его отличный самодельный нож лежал в кармане рюкзака за плечами Максима. Время летело незаметно, уходили драгоценные минуты, а Максим все еще не мог заставить себя сдвинуться с места. Стоял неподвижно, вслушивался в тишину, по доскам стучали капли дождя, из-за спины, приглушенный расстоянием, раздался гудок дальнего поезда с «железки». Так нельзя, надо уходить, возвращаться на станцию и сегодня же ехать дальше. К Роману еще можно успеть, если очень поторопиться. Все будет потом — эмоции, горе, а может, и слезы — ничего позорного в этом нет. Но после, после того, как свершится правосудие. В том виде, в каком его видит для себя капитан Логинов. «По нашим законам вас накажем», — всплыли в памяти слова ни разу в жизни не мывшегося чудовища. Будет вам закон, будет. «Подождите меня, скоты, далеко не уходите. Поговорить надо. Вы, видимо, не поняли, где оказались, тут не аул и не стойбище. Ваши предки еще палкой сусликов из нор выковыривали, а здесь люди уже по закону жили. По правде. По Русской правде», — вспомнил Максим древний правовой кодекс Руси. И в нем предусматривалась ответственность за многие тяжкие преступления: за разбой, поджог и конокрадство. И если человек убьет человека, то должен мстить брат за убийство брата, сын за отца или двоюродный брат, или племянник со стороны сестры. Не штраф, не пеня или рабство — в уплату принималась только кровь.

С правой стороны, оттуда, где находился пустой полуразрушенный дом, послышались звуки шагов. Максим обернулся рывком, всмотрелся в темноту. Кто-то приближался к руинам, мелкими неуверенными шагами. «Наркоши местные», — вспомнил Максим слова Пашки и двинулся навстречу человеку. Тот приближение Максима заметил поздно, застыл на месте, попытался удрать, но споткнулся в темноте обо что-то, грохнулся на колени в грязь.

— Стоять, — еле слышно проговорил Максим, — стой, скотина. Тебе чего тут надо?

Существо неопределенного пола — с длинными волосами, собранными в жидкий хвост, одетое в джинсы, куртку и ботинки, замотало головой. И проскулило полузадушенно:

— Ничего, ничего, я просто… я рядом… мимо… — но быстро замолкло.

Максим схватил существо за ворот куртки, рывком поставил на ноги. Это оказался парень лет двадцати или чуть меньше. Бледный, губы дрожат, лицо мокрое то ли от дождя, то ли от выступившей испарины, глаза закатились. Похоже, у наркомана начинается ломка. Ничего, дружок, ты сам выбрал этот путь. Поэтому потерпишь. А потом уйди с глаз, найди тихое место и сдохни там. Минут через пятнадцать. Максим встряхнул существо еще раз, спросил негромко:

— Крысятничаешь, сволочь? Ну и как? Удачно?

— Нет, нет, я шел, просто… — замотал головой тот, редкие грязные волосенки заметались в такт движениям. Максим поморщился брезгливо и чуть отстранился. Но продолжал крепко держать наркомана за шкирку.

— Ты видел, когда это произошло? Когда пожар начался, что перед этим было?

— Вчера, вчера ночью. Мы там были, — парень показал на пустующий дом, — ночью. Машина подъехала, «Нива», кажется, темная. Вон там остановилась, сюда только люди подошли, трое. Мимо нас прошли, говорили непонятно. Один с той стороны обошел, где пристройка, двое тут остались. Собака залаяла, но замолкла сразу. Потом стекло разбилось, и сразу огонь, с трех сторон. Потом пожарка приехала и «Скорая». Все, — торопливо пересказал события вчерашней ночи наркоман-свидетель.

— А эти, трое, куда делись? — уточнил единственную деталь Максим.

— Убежали сразу. К машине. И уехали, развернулись и уехали, — пояснил парень.

— Номер машины? Цвет? Не видел? Или видел, но не запомнил? — В ответ на все вопросы парень мотал головой и что-то скулил себе под нос. Максим чувствовал, что наркомана сотрясает дрожь, стучат зубы, трясутся руки и ноги. Но не от холода — начинался абстинентный синдром. «Прибить бы тебя, чтоб не мучился», — Максим с трудом отогнал от себя эту мысль. Отпустил ткань куртки, отступил назад.

— Катись отсюда, — вполголоса приказал он, и наркоман, споткнувшись несколько раз в грязи, быстро скрылся с глаз. Побежал к развалинам, исчез в них. «Нива». Значит, там, в лесу под Рыбинском, тоже была «Нива». Те, кто убил Олега, приезжали тогда на этой машине. Что ж, хоть что-то теперь известно точно. Но этого недостаточно. А отсюда надо уходить.

В темноте под дождем Максим шел, не разбирая дороги — по лужам, по грязи. Ему было уже все равно — боль, злоба и остервенение убили все остальные чувства, действовали как допинг, как наркотик. Максим с трудом представлял себе, где сейчас находится, шел наугад, не видя ни названий улиц, ни номеров домов. И только у вокзала пришел в себя, сбавил шаг, осмотрелся в темноте. Пересек привокзальную площадь мимо рядов пассажирских «Газелей», подошел к табло с расписанием. Электричек до областного центра, где жил Назаров, сегодня было еще три. И первая уходила через минуту, даже меньше. Максим помчался к платформе и успел запрыгнуть в вагон — двери съехались за его спиной. Неважно, что впереди ночь, надо скорее оказаться на месте. И найти Романа. Правда, каким образом он будет искать в незнакомом городе сослуживца, Максим пока не думал. Помнил только из рассказа Михаила, что Назаров вроде бы создал свое охранное предприятие, и дело вроде бы у него пошло. Больше о новой жизни радиста из своей группы Максим не знал ничего.

Он постоял в тамбуре, рассмотрел через дверное стекло пассажиров, пошел внутрь. Уселся на ближайшее свободное сиденье, прикрыл глаза. Ехать предстояло больше трех часов, вагон потихоньку пустел. И к середине пути в нем осталось человек десять — не больше. Никто не входил на остановках, выйти в дождь тоже никто не рвался. Так и доехали до конечной — большого города, расположенного на пересечении двух рек. Максим вышел из вагона, побрел к зданию вокзала, но остановился на полпути. Делать там нечего, нужно искать другое место для ночлега. В голову ничего не приходило, мысль сунуться в гостиницу заставила зло и беспомощно ухмыльнуться. Максим чувствовал сильную усталость, да и не удивительно — за день он преодолел путь в почти триста километров. И потерял еще одного почти родного человека — от этой мысли отяжелевшая голова заработала быстрее, мысли прояснились.