Ссылки на наличие сигналов бедствия от коротковолновиков, не принадлежавших «Челюскину», были приведены журналистами от третьих лиц уже после публикации версии «Пижмы». Известный коротковолновик Георгий Члиянц провел поиск коротковолновика по фамилии Закс, приведенной в так называемой «израильской» версии как главного героя версии. Личного позывного на эту фамилию зарегистрировано не было.

По совету одной из участниц поиска Екатерины Коломиец, предполагавшей наличие своего родственника-церковнослужителя на «Пижме», мы связались в США с представителями Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ). Нам не удалось получить дополнительной информации. Аналогичный запрос был сделан нашей корреспонденткой в кругах Московского патриархата, также окончившийся нулевым результатом.

В современных условиях большей открытости была сделана попытка проверить, не было ли в семьях участников экспедиции предположений о наличии в зоне дрейфа «Челюскина» какого-либо корабля или баржи с заключенными. В семьях О. Ю. Шмидта и Э. Т. Кренкеля однозначно ответили, что никогда такой версии не возникало. Не было корабля с заключенными в составе экспедиции «Челюскина».

Специально спроектированный, усиленный для плавания во льдах грузопассажирский корабль «Челюскин» под руководством смелых людей попытался решить задачу прокладки Северного морского пути для кораблей не ледокольного типа. Риск такой проходки без сопровождения ледоколами оказался столь серьезным, что новых попыток больше не делалось.

В 1968 году в Хабаровском крае таежные охотники в 12 км от поселка Дуки наткнулись на место давней авиакатастрофы: искореженный большой самолет ТБ-3 с гофрированной алюминиевой обшивкой 1930-х годов и разбросанные в беспорядке полуистлевшие останки людей…

Было установлено, что охотники нашли тяжелый бомбардировщик ТБ-3, который участвовал в поиске пропавшего экипажа и самолета «Родина», выполнявшего рекордный перелет по маршруту Москва – Дальний Восток и потерпевшего катастрофу 4 октября 1938 года после столкновения с другим самолетом, также участвовавшим в поиске…

Валентина Гризодубова была прекрасной летчицей с хорошими организаторскими способностями, душевный, отзывчивый человек, Герой Советского Союза (1938) и Герой Социалистического Труда (1986).

О рекордном, но злополучном перелете она вспоминала следующее: «Когда экипаж П. Осипенко, М. Расковой и В. Ломако совершил замечательный перелет (1937) с юга на север на летающей лодке, я послала телеграмму: „Предлагаю лететь на Дальний Восток вторым пилотом“. Осипенко ответила: „Хоть третьим!“»

24 сентября 1938 года долгожданный вылет. Марина Раскова поднялась в кабину и доложила, что радиосвязь не в порядке. Я решила, что разберемся в полете. Всегда летали по компасу. Широковещалка работала. Нам этого вполне хватало, хотя и был риск, конечно.

Взлетели с грунта легко. Через 150 км вошли в сплошную облачность. Я была уверена, что Полина Осипенко мастерски водит самолет и ночью, и за облаками. И мне к ночным полетам не привыкать – много летала с метеорологами вслепую.

Экипаж самолета «Родина»

Трудности были в другом: бензочасов нет, а под рукой… 17 баков с топливом. В ногах 30-минутный топливный расходный бачок. Когда горючее в нем кончится, надо переключиться на другой. Ошибиться нельзя. Это держало в напряжении все время.

Летим. Марина открывает астролюк для наблюдений за звездами. Вижу, как из ее кабины воздушным потоком мгновенно выдуло роскошные карты, которые нам вручили перед вылетом.

Пишу записку: «Полина, не беспокойся! Меня с курса не собьешь – буду лететь по компасу! Займись Мариной, потому что на высоте 5000 метров она скоро превратится в сосульку. Наблюдать ей там нечего, а вот замерзнет по-настоящему!»

Сплошная облачность – земли не видно. Наконец неожиданно оборвались облака: как на ладони Охотское море, видны острова в Тугурском проливе. Разворачиваюсь к югу, но землю вновь затягивают облака. Позади – 26 часов 29 минут полета, более 20 часов вслепую.

Тут загорелась красная лампочка – кончилось топливо. Проверяю все баки – пусто. Придется совершать вынужденную посадку.

«Марина, прыгай!» – кричу я. Но она не хочет покидать самолет.

Завыла сирена – через 30 минут заглохнет мотор. Планировать на таком тяжелом самолете трудно – может сразу спикировать.

«Прыгай!» – приказываю я Марине. Но пока мы спорили, нас пронесло мимо выбранной площадки. Марина прыгнула в тайгу, а Полина отказывается: «Я сижу на хвосте, он всегда остается цел, тайги же я боюсь!» «Тогда проследи, где приземлится Марина!» А сама рассчитываю посадку на болоте, которое маячит впереди. Это было заросшее озеро вблизи реки Амгунь.

Сели удачно, чуть-чуть лопасти винта погнули. Развернули аварийную радиостанцию. Оказалось, нам забыли положить сухие батареи, поэтому пришлось крутить «солдат-мотор» динамомашины. Нам дали позывные прошлого месяца, поэтому нас никто не слышал.

Полина, как умела, вызывала известные ей станции, но ответа не было (лучше всех «на ключе» морзянкой работала штурман, летчицы могли принимать морзянку лишь на слух. – Авт.).

Было совершенно очевидно, что самим нам отсюда не выбраться. Прошло несколько дней с разными происшествиями. Запас еды у нас на борту был, а вот Марина выпрыгнула с одной шоколадкой в кармане. Когда она наконец-то нас нашла, на нее страшно было смотреть…

Наконец над нами появился гидросамолет и сбросил код: как выложить полотнища, чтобы нас поняли – все ли живы, где искать пропавших, какая нужна помощь. Мы ответили: «Все у нас в порядке. Самолет сами поднять не можем, поэтому ждем помощи».

Свидетельствует командир гидросамолета Михаил Евгеньевич Сахаров, первым обнаруживший самолет «Родина» в тайге:

«Я получил от командира гидроотряда телеграмму с заданием принять участие в поисках машины „Родина“. В районе Амгуни – мари, то есть болота с кочками, по которым хотя и с трудом, но можно пройти. Для посадки самолета они подходят лучше – на них меньше воды. Мне невольно подумалось, что экипаж „Родины“ это учитывал и вел самолет ближе к Амгуни.

После двухчасового поиска заметил на болоте, среди разводий, пятно с непрерывно изменяющейся конфигурацией. Им оказался двухмоторный серебристого цвета самолет с крылом большого размаха. Рядом находилось два человека. Они встряхивали расправленными куполами парашюта, подавая сигналы, благодаря чему и удалось различить их на фоне разводий.

Согласно сброшенному мною коду сигналов, девчата выложили парашют слева от самолета, что означало, что нет штурмана Расковой.

Километрах в десяти от „Родины“ было озеро, на которое можно было сесть, но через тайгу и болото мы не добрались бы до цели. Пошли в Комсомольск-на-Амуре.