Демон одобрительно похлопал коллегу по плечу.

– Ее забрали из школы. Филаир проверил, но отправь своих, он мог пропустить.

Вильгельм кивнул, соглашаясь.

Демон внимательно посмотрел на будущего зятя, оценивая и размышляя, стоит ли посвящать его в курс дела с Эвельтанским, но все же решил обменяться данными:

– Что вы знаете о Кристофере Эвельтанском?

– Герцог Эвельтанский? Он?

Ресьян кивнул и тяжело усмехнулся:

– Вам она тоже не сказала о своих проблемах?

– Нет.

– Излишне самостоятельный ребенок.

Губы Вильгельма дрогнули в подобии усмешки, горькой и безнадежной.

Сайлейн сидела на качелях, касаясь носками легких летних туфель земли. Несмотря на осень, здесь было тепло, и девушка здраво предполагала, что они находятся либо в южной провинции Таски, граничащей со Стидарией, либо в самой Стидарии. Установить что-либо по одежде или внешнему облику слуг (разве что по Цельвану) было невозможно: все они были типичными представителями своего класса из Таски, и даже речь их соответствовала литературному языку. К сожалению.

Девушка быстро взглянула в сторону дома, недалеко от которого находилась беседка, где удобно расположился Эвельтанский. Словно почувствовав ее взгляд, он отвлекся и быстро кивнул, выражая благодарность за внимание. Сайлейн фыркнула и оттолкнулась от земли. Пума недовольно зашипела, но поменяться местами с хозяйкой тела не решилась: слишком неудобен для нее был этот насест.

Пахло хвоей. Такой привычной и простой, притягательной и недоступной. Выход за пределы поместья Эвельтанский запретил, подкрепив свой запрет весьма недвусмысленным ошейником, который пусть и выглядел неплохо (стоимость ожерелья исчислялась тысячами), но функции своей не менял. Впрочем, оставаться с Кристофером для нее было более верным решением, чем нестись сломя голову на поиски приключений на пятую точку. Во-первых, Филаир не мог не сообщить Повелителю, о чем она просила накануне, а значит, ее исчезновение в любом случае свяжут с герцогом. Разумеется, были варианты происков врагов, но на территорию школы не пускали случайных людей. Следовательно, даже исключение пары-тройки вариантов много времени не займет. Во-вторых, поместье. Большой и недвижимый объект, куда более заметный, чем ее одинокая фигура в платье и туфлях. Остальные предметы верхней одежды Кристофер решил конфисковать. Впрочем, попробовать сбежать она могла и в них. Так что разрешение прогулок стоило конфискации имущества, вот только ошейник…

Девушка еще раз коснулась украшения и отдернула руку, обжигаясь. Не хотело оно сниматься, да и в руки давалось с трудом. Только при отсутствии мыслей об избавлении от лишнего веса на шее удавалось соприкоснуться с ошейником. Впрочем, шею оно не обжигало и иных проблем не доставляло. А значит, она просто потерпит его.

Вытерпеть же общество тюремщика было гораздо сложнее. Одно радовало: приставленная к ней горничная по секрету поделилась, что господин часто уезжает, оставляя их надолго скучать. Сказано это было так, что Сайлейн начала сомневаться, приняты ли тут обычные отношения «хозяин – слуга» или к ним примешивается еще третий, интимный вариант. А спрашивать было неудобно. Не та степень близости. Да и о какой близости можно говорить между хозяйкой и служанкой? Тут даже горизонтальная поверхность пасует.

Из дома вышел Цельван с подносом. Сайлейн даже подалась вперед, пытаясь унюхать, что же он несет. Стресс, да и взросление зверя доставляли проблемы, одной из которых был голод. И в этот самый момент он давал о себе знать громким урчанием желудка. Мозг, а точнее – сердце отказывалось идти на поклон к врагу ради столь низменных потребностей. Впрочем, гордость у оборотней была атавизмом и устранялась легко.

Дождавшись, пока Цельван оставит господина одного, девушка покинула свой наблюдательный пункт и медленно, но неотвратимо двинулась на врага. И пусть она не сомневалась, что тот поделится продовольственным запасом, но для уверенности в себе приходилось идти на крайности и готовиться к битве. Если не физической (Сайлейн не могла с точностью предсказать результат), то моральной.

Кристофер понимающе усмехнулся, заметив ее приближение, и махнул на вторую тарелку на столе, в которой тоже лежала еда. Более того, она была вкусной и теплой. Такой, что голод стремительно капитулировал, и начала просыпаться гордость.

– Вкусно? – осведомился Эвельтанский, заботливо подкладывая собеседнице отбивную.

– Спасибо, – привычно поблагодарила Сайлейн и застыла с вилкой у рта. Зло прищурилась, осознавая, что и кому сказала, но возвращать не стала. Разбрасываться едой? Этого еще не хватало. Тем более в ней даже ядов не было, да что там ядов – ни одного ингредиента снотворного или другого, менее приятного по эффектам, зелья.

Доедали в молчании. Только Кристофер порой внимательно следил за девушкой. Сайлейн под его взглядом чувствовала себя неловко и уходила в сплошное соблюдение этикета. Даже вилки правильно использовала, благодаря про себя мадам Гертруду из пансиона, которая оставляла их голодными, если они ошибались. И пусть Сайлейн мало страдала от подобного рода наказаний, полностью переходя на ночное питание, метод был действенный, и все воспитанницы освоили высокое искусство этикета за столом в совершенстве. Пусть и не с первого раза, пусть и приобретя аристократическую бледность с зеленцой, но результат был налицо и, возможно, того стоил. В случае же с Сайлейн – был просто необходим.

Закончив с едой, девушка сухо поблагодарила и поднялась, намереваясь вновь уйти на качели.

– Убегаете? – насмешливо поинтересовался герцог.

– Отступаю, – в тон ему ответила Сайлейн и, с трудом удерживаясь от того, чтобы оглянуться, с достоинством покинула беседку. Вслед ей летели аплодисменты.

Недовольство, вызванное поведением Кристофера, придало ей сил идти гордо, с высоко поднятой головой и развивая косоглазие, ибо посмотреть на происходящее в беседке все же хотелось, но вот угол не позволял. Добравшись до качелей, она наконец смогла повернуться лицом к беседке и едва разочарованно не простонала. Герцог занимался своими делами, даже не глядя на нее. И пусть раздражение в данной ситуации являлось совсем нелогичным, но оно имеет место.

Смеркалось очень медленно, и к тому времени, как солнце начало исчезать, девушка уже едва не успела прикорнуть прямо на качелях, обвив цепи руками и опустив голову. Не каталась она не только из-за пумы, а из-за другого неприятного и позорного для вора обстоятельства – ее укачивало, и признаваться в этом было сложнее, чем делать вид, будто катание – бесполезная трата времени.

– Помочь? – Герцог появился откуда-то сзади, и Сайлейн с неудовольствием отметила, что становится излишне беспечной, теряя собранность.

Руки Кристофера легли ей на талию, и она уже была морально готова к тому, что и губы скоро прикоснутся к лицу, но мужчина не позволил себе ничего такого. Лишь прижал к себе, вынуждая отпустить цепи, и выдохнул ей в волосы: