умею писать левой рукой» пятьдесят раз. — И я впервые в жизни взял ручку в левую руку.

Ох, друзья мои! Мой почерк при письме левой рукой оказался в разы хуже почерка моего ребенка. Нейронные связи в мозге сформированы не были, и я выводил этот текст минуты две, а потом не смог его прочитать. Что происходит вообще? Я же умею писать! Я ЗНАЮ, как пишутся буквы! Почему же вышло предложение, написанное китайскими иероглифами? Почему так сложно соединяются эти буквы и кто придумал эту дурацкую «ю»?

В общем, я пыхтел, старался, и почти час у меня ушел на то, чтобы буквы были похожи на буквы. Рядом пыхтел и старался мой сын.

И я понял его. Я понял, как это тяжело — учиться писать. Все претензии к моему сыну были сняты, мозг начал работать по-другому. При этом еще раз отмечу, что вообще-то писать я умею.

В этот же день я придумал способ обучения, который, оказывается, уже был придуман до меня. Это метод «зеленой ручки», который разработала в свое время Татьяна Иванко. Когда ее дочка писала в прописях, мама не подчеркивала красной пастой ошибки ребенка, как это делали в начальной школе, а, наоборот, выделяла зеленой пастой те буквы и крючочки, которые получались хорошо.

Тогда, не зная про этот метод, я дошел до него сам и начал рисовать восклицательные знаки возле тех букв, которые были написаны сыном близко к идеалу. При этом у нас было соревнование: нужно собрать больше восклицательных знаков на одних и тех же словах, чем в прошлый раз.

Это было весело и азартно. Сын улыбался, я улыбался, мы были одной командой. Не людьми, которые перетягивают канат в разные стороны, а настоящими единомышленниками. Еще через несколько дней я предложил Никите порадовать бабушку и написать ей короткое обращение из тех букв, которые уже начали получаться. Пока Никита выводил этот текст, я наносил себе татуировку на левую руку: «Чтобы понять ребенка, нужно встать на его уровень».

И если читателям этой книги покажется, что это некрасивый почерк, я скажу, что написано очень красиво. И я знаю, сколько сил было в это вложено и сколько гордости я испытал, когда увидел это предложение.

21. Не врите детям

Отцы должны оберегать семью любой ценой, даже если для этого придется обманывать.

Из мультфильма «Монстры на каникулах»

— Папа, а мне будет больно? — спрашивает ребенок, когда мы идем ремонтировать его зубы.

— Да, тебе будет больно, — отвечаю я, — но ты парень сильный, выдержишь и это. Я верю в тебя.

Незачем врать ребенку. Хотя бы просто потому, что он узнает правду и будет очень сильно на вас обижен. А то и настолько сильно разочарован, что у него останется травма на всю жизнь.

В качестве примера приведу диалог, который у меня состоялся на моей любимой Камчатке с одним из местных жителей, Володей. На экскурсии по Петропавловску-Камчатскому я бурно отреагировал на театр, который увидел в этом городе. Он действительно красив, находится недалеко от Авачинской набережной и очень здорово смотрится.

— Как часто ты ходишь в театр, Володя? — спросил я его.

— Я не хожу в театр. Уже двадцать пять лет, — ответил мой новый приятель.

И дальше он поведал историю, которая навсегда оставила след в его сердце.

Когда Володе было три года, бабушка повела его на какой-то детский спектакль, но Володе этот спектакль не нравился. У него было много энергии, он возился на стуле, съезжал с сиденья на пол, громко спрашивал бабушку, когда уже все закончится, и другими детскими способами демонстрировал свою невовлеченность в действо, которое происходило на сцене. Бабушка же в свою очередь цыкала, одергивала, краснела, извинялась перед соседями и заставляла на все это смотреть.

Антракт. Все выбегают из зала в фойе для того, чтобы купить сладкую вату и сбегать в туалет, и тут внимательная бабушка, просканировав обстановку вокруг, увидела много разных масок, висящих на стене. Это были маски монстров, клоунов, животных, рыцарей да и много кого еще.

— Вова, смотри, какие маски! — показала бабушка пальцем, и завороженный Володя, открыв рот, стал ими любоваться. — Нравятся они тебе?

— Конечно, нравятся, бабушка, они такие красивые! — отвечал ее любимый внучек.

Надо сказать, что маски и правда были очень красивые, привезенные из разных стран и регионов страны. Подвешены они были в два раза выше человеческого роста и служили скорее элементом театрального декора, но точно не продавались. Но бабушку это не остановило.

— Так вот, Володя, если ты смирно будешь сидеть весь второй акт представления, то после спектакля сможешь выбрать любую маску и забрать ее с собой.

И Володя был идеальным ребенком следующие семьдесят минут своей жизни. Он не издал ни одного звука, внимательно слушал каждое слово актеров со сцены, еле дышал, чтобы не спугнуть удачу, которая ему представилась совершенно случайно. И он думал о той самой маске, которую унесет домой.

Как вы понимаете, Володя никакой маски домой не унес.

Со словами «Нечего себе придумывать» бабушка тащила его в гардероб, чтобы поскорей уже отдать родителям, а он сначала был растерян, потом злился, а потом безудержно рыдал. И с тех пор больше ни разу в жизни не переступил порог театра. Никогда.

Для ребенка нет никакой другой вселенной, кроме его родителей и близких родственников. Ей он доверяет на сто процентов, она может его всегда защитить, олицетворяет собой мудрость жизни. И если эта вселенная начинает показывать ребенку, что не такая уж она и надежная и она с ним тоже может поступать подло, то на кого в таком возрасте опираться ребенку? На кого рассчитывать?

— Папа, ты не видел пульт от телевизора?

— Я его убрал, потому что вы действительно перебрали с телевизором в это воскресенье и смотрели дольше на двадцать минут, чем мы договаривались. Давайте придумывать, в какие игры мы теперь можем поиграть все вместе.

Хотя можно было сказать: «Пульт сломался», «Пульт унесла белочка и сказала, что принесет завтра», «Ой, я не знаю. А куда же он мог деться?» Что там еще говорят?

Я действительно не понимаю смысл такого сиюминутного вранья. Мы, конечно, можем решить любой вопрос с помощью обмана, причем быстро, здесь и сейчас. Ведь это маленькое существо пока легко обмануть, оно же нам доверяет на сто процентов. Поэтому появляются бабайка, который заберет, если он не будет есть; папа, который приедет и в следующий раз обязательно купит