Где-то после часа раскладывания книг по разным стопкам нетерпение Бронна начинает действовать мне на нервы.

– Почему бы тебе не вернуться в главную пещеру? – предлагаю я. – Если пойдешь прямо по туннелям, попадешь в кладовую. Возможно, ты отыщешь там мешки или еще что-нибудь, в чем мы все это потащим.

Не получающий удовольствия от безделья Бронн сразу же уходит, оставив мне фонарь. Даже в темноте, я уверена, он найдет правильную дорогу.

С его уходом все успокаивается и возвращается тишина. Я отбираю основные книги – те, ради которых вернулась, которые читала раньше и пыталась понять, однако остаются целые полки и стопки, переполненные еще нетронутым знанием. Я обвожу их взглядом несколько раз, и каждый раз обращаю внимание на несколько новых книг, которые словно выделяются среди остальных. Если бы Бронн сейчас спросил меня, каким образом они выделяются, я не смогла бы объяснить. Но они особенные. И я знаю, что должна взять именно их.

Некоторые книги достать проще, другие – сложнее. Вернувшись с двумя большими джутовыми мешками, Бронн застает меня балансирующей на неустойчивой стопке книг в попытке дотянуться до маленького томика, забившегося в самый темный угол. Однако мне он кажется необыкновенно ярко сияющим и интересует меня больше других.

– Осторожно, – говорит он, устремляясь мне на помощь, однако мои пальцы уже вцепились в ценную находку и выдергивают ее перед тем, как я спрыгиваю на землю.

– Я готова. Давай загружать.

– Какие?

Я указываю на две свои стопки, и Бронн вздыхает. Обе совсем не маленькие.

Похлопав его по спине, беру у него один из мешков.

– Давай, ты парень крепкий. Справишься.

Он что-то бормочет себе под нос, но я знаю, что на самом деле Бронн не сердится, особенно если судить по тому, как аккуратно он укладывает книги. Когда мешки собраны, мы вешаем их себе за спины. Я сразу же думаю, не слишком ли я пожадничала.

– Ты чокнутая. Ты ведь знаешь об этом? – говорит мне Бронн, кряхтя под тяжестью мешка. Будучи джентльменом, он взял тот, что поувесистей.

– А ты тогда кто, если мне помогаешь? – От напряжения мой голос дает петуха.

– Дурак. – Его тон, до сих пор шутливый, внезапно делается серьезным, и я удивлена тем, как странно он на меня смотрит. Грустно и счастливо одновременно. – Я ведь сделаю все, о чем ты меня ни попросишь.

Я скидываю мешок и бросаюсь его обнимать и горячо целовать.

– Тогда обещаю никогда не просить слишком многого.

Он благодарно кивает, и я снова подбираю свои книжки. Пока мы бредем по туннелям, горбясь под тяжестью ноши, я никак не могу позабыть выражение его лица.

Бронн – воин. Он учился быть до крайности беспощадным, выполнять все, что ему велят, и никогда не промахиваться. Убийца не должен иметь уязвимых мест, а Бронн всегда был лучшим из убийц. Однако когда мы покидаем темноту горы и выходим на открытый воздух, слова Старой Грязьки снова звенят у меня в ушах. Она говорила о жертве. О потере всех, кто мне дорог. Судьба человека, которого я люблю, в моих руках, и при одной только мысли об этом чувство надвигающейся беды выворачивает мне душу.

У Бронна есть одна слабость. Та, которая может его погубить.

Я.

Мы спешим через остров к южному побережью, где надеемся найти корабль. Эта сторона облюбована бандитами из-за многочисленных укромных бухт, где легко укрыться. Я и без предупреждений Старой Грязьки, по-прежнему зудящих в голове, знаю, что время не на моей стороне. Я – особо опасная женщина, за которой охотится корона. Мой муж – раненый зверь, пойманный в капкан. Если он умрет, потому что я слишком замешкалась…

Невыносимая мысль прерывается зрелищем дыма, поднимающегося впереди из-за зубчатого гребня вблизи береговой линии. Мы с Бронном переглядываемся.

– Пожалуйста, скажи мне, что там нет поселения, – прошу я в ужасе, оттого что уже знаю ответ.

– Одно из немногих на острове, не занимающихся добычей ископаемых, – говорит он. – Это по большей части таверны и постоялые дворы для торгового люда и контрабандистов.

Мы одновременно выхватываем оружие, сбрасывая книги на землю. Я торопливо засовываю их в щель между камней, надеясь, что, когда мы за ними вернемся, они все еще будут на месте. Пригибаясь, мы бежим к выступу холма и там падаем ничком на землю, не обращая внимания на боль от острых камней и пытаясь понять, что происходит.

Что бы ни случилось в поселении, слишком поздно, чтобы чем-то помочь. Не видно ни признаков сражения, ни людей, только несколько зданий в огне. Худший ущерб им уже нанесен, так что остались лишь каменные остовы.

Мы приближаемся к ступеням, которые ведут внутрь естественного кратера, где гнездится поселение, двигаясь бесшумно, чтобы не привлечь внимания тех, кто может все еще находиться там. Воздух наполнен дымом, и я могу определить по запаху, что горит не только дерево. У обугливающейся плоти свой собственный, безошибочно угадываемый смрад.

Первое здание, до которого мы добираемся, похоже, было когда-то постоялым двором, и, хотя огонь его не тронул, оно полностью обчищено. Быстрый осмотр подтверждает, что вынесено все сколько-нибудь ценное. И ни души.

Бронн уходит проверять задние помещения. Я исследую верхние комнаты, ничего не нахожу и вскоре слышу, как Бронн окликает меня по имени. Сбегаю вниз и через заднюю дверь кидаюсь туда, где он стоит.

– Что? Что там? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках опасности.

Однако Бронн лишь указывает мне за спину, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, зачем он меня звал.

Хозяин постоялого двора пригвожден к деревянной двери, его руки и ноги широко расставлены, запястья и щиколотки пробиты каменными клиньями, а осколок побольше торчит из груди. Язык вырезан и прибит рядом. Предупреждение? Он что, пытался защищаться? Может быть, его слова оскорбили убийцу?

Мы вместе освобождаем тело от этой гротескной позы и кладем на землю. Бронн накрывает его старым одеялом и, стоя рядом с трупом на коленях, смотрит на меня.

– Что думаешь? – спрашивает он.

– Думаю, что бандиты обнаглели, – отвечаю я. – Не боятся возмездия.

Бронн ничего не говорит. Ему и не нужно.

– Надо осмотреть остальную часть поселения.

У меня такое чувство, что эта страшная находка – не последняя.

Отсутствие тел по мере нашего продвижения беспокоит меня. Должно быть больше свидетельств битвы, люди должны лежать там, где их настиг меч врага. Целое поселение не может просто исчезнуть. Возможно ли, что они успели спастись?

Когда я нахожу их, последние надежды тают. Что привело всех этих людей в каменное здание на дальней оконечности кратера, я никогда не узнаю. И уже неважно, прятались они, или же их согнали сюда, как скот на бойню, именно здесь они нашли свой кошмарный конец. Все помещение заполнено обугленными останками – сгрудившиеся семьи, родители, пытающиеся укрыть детей от непреклонной силы. Воздух омерзителен – я вдыхаю смерть.