Лифт открылся, я вышла, поискала глазами нужный номер, а найдя, направилась к нему и постучалась. Дверь мне открыла женщина средних лет, что уже не соответствовало моему желаемому представлению: ей можно было бы одинаково дать и двадцать пять лет, и сорок пять. Бывают, знаете, такие люди. При одном освещении — вполне молодые, при другом — вполне зрелые. Сейчас она выглядела на все сорок с гаком. Не слишком короткая, но слишком аккуратная стрижка, прямо волосок к волоску. Отлично сделанное мелирование. Лицо самое обыкновенное, возможно, просто потому, что в данный момент на нем не замечалось и следа косметики. А вот если бы она подкрасилась, то я не сомневалась, что выглядела бы очень эффектно. Довольно большие голубые глаза смотрели на меня печально и без энтузиазма. А пухлые губы чуть дрогнули, не то в улыбке, не то в презрительной усмешке. В общем, вся она была какая-то — не пойми какая. Разочаровала меня, честно скажу.

Я подавила вздох и представилась с мыслью: вряд ли удастся выудить у нее то, что меня интересует. Похоже, болтушкой ее не назовешь. Она скорее себе на уме. С такими общаться далеко не просто. Никогда не знаешь, чего от них ожидать и как себя вести, особенно если хочешь добиться желаемых результатов.

— Проходите, — сказала она и пригласила меня в свой номер.

Номер был одноместным, такой же, как у Сергея. Я прошла, села в предложенное кресло и решила вести себя крайне вежливо и тактично, стараясь в разговоре не скатиться до женской болтовни. Эта женщина вряд ли такое приемлет.

— У меня к вам, Людмила… э-э-э… — Я выразительно посмотрела на нее, ожидая подсказки.

Мильская опустилась в кресло напротив и устало махнула рукой, мол, не надо никаких отчеств.

— Просто Люда, — добавила она.

— Хорошо. — Я вздохнула. — Так вот, Люда, у меня к вам разговор по существу.

— Касается Алекса? — тут же спросила она. Я кивнула. — Хорошо. В тот вечер я видела его, — начала говорить она. — Часов в семь. Мы вместе поужинали. Потом он поднялся в свой номер, а мы с Сергеем остались внизу, в ресторане. Обсуждали детали проведения предстоящего семинара. Нам звонил Павел. — Она сделала небольшую паузу, на тот случай, если бы я поинтересовалась и спросила: кто такой Павел? Но я промолчала, и она, наверное, сочтя, что о Павле я уже знаю, продолжила: — Нам звонил Павел, он как раз заканчивал последние приготовления. Приглашенные на семинар должны были съехаться как раз сегодня…

— Скажите, — спросила я, почувствовав паузу, — а почему вы решили отменить семинар? Ведь он отменен?

— Не совсем, — как-то не слишком уверенно ответила Мильская. — Он перенесен на месяц.

— И кто же будет его организатором?

— Все остается в силе, — сказала она. — Просто этот месяц нужен для того, чтобы выбрать нового президента фонда.

— Но разве не очевидно, — приподняв брови, спросила я, — что новым президентом станет Белостоков?

— Да, наверное, — еще более неуверенно промолвила Людмила и потянулась к пачке тонких дамских сигарет. Это не прошло не замеченным для меня: похоже, тема о новом президенте секретаря нервировала.

— Скажите, — я тоже закурила, — а что, есть другие кандидатуры? Я слышала о том, что Белостоков собирается отказаться от президентства. По крайней мере, как я поняла, у него нет особого желания им стать.

— Знаете, — уклончиво сказала Людмила, — Сергей поставит нас в очень неудобное положение, если откажется. Конечно, есть и другие кандидатуры, но он, как никто, знает о делах фонда, и его не надо, по сути, посвящать в детали нашей деятельности. Хотя это решать самому Сергею.

— И когда же? — уточнила я.

— По всей видимости, как только мы все вернемся в Москву. Но думаю, что не раньше следующей недели. — Мильская вздохнула и затянулась сигаретой.

— Понятно, — проговорила я. — Так что произошло в тот вечер?

— Больше ничего, — пожала она плечами. — Мы посидели часов до десяти в ресторане. Потом каждый поднялся к себе. А утром узнали… — Она покачала головой и опустила глаза, всем своим видом выражая, как была потрясена случившимся.

— Люда, а вы ничего странного не заметили в поведении Алекса? — задала я вполне стандартный вопрос.

— Нет. — Она посмотрела на меня. — Именно поэтому мы и решили, что он не сам… Точнее, за те ночные часы случилось что-то, что заставило его совершить этот поступок, — нахмурившись, добавила она.

— И что это могло быть? — тут же вставила я. Она посмотрела на меня удивленно. — Ну, на ваш взгляд? — поправилась я. — Ведь вы его неплохо знали?

— Я работала с ним года четыре, — прищурившись, ответила Людмила. — Но… — Она заколебалась.

— Люда, я ведь не из праздного любопытства спрашиваю, — доверительно проговорила я, уловив нотку неуверенности в голосе и глазах собеседницы.

— Я понимаю, — протянула она. — Словом, я не уверена, и вы, может быть, сочтете это глупостью… И вообще, наверное, не надо так говорить и думать… И потом, мне не так уж много известно… — лепетала она, а я постаралась скрыть свое маленькое торжество. Клиент дозрел, как говорится, нужно теперь ее только чуть-чуть подбодрить, и, глядишь, выплывут наружу весьма интересные детали. Людмиле и самой хочется высказаться, что теперь стало совершенно очевидным.

— Знаете, — сказала я все так же доверительно, — по-моему, у Алекса были серьезные проблемы в личной жизни…

— Да, — согласно закивала она. — Вы ведь тоже так думаете? — Я кивнула. — Вам, как человеку незаинтересованному, это не могло просто показаться?

Я в ответ энергично закивала, мол, нет, конечно же, нет!

— Вот и мне так же казалось, — промолвила Мильская. — И знаете что? — Она сделала большие глаза. — Она его, по-моему, не любила никогда…

Я выразительно промолчала.

— Ну, согласитесь же, такое всегда заметно, видно, как друг к другу относятся супруги. Вот Алекс, он всегда о ней заботился, а Лада… — Люда неопределенно покачала головой. — Может, у нее характер такой. Не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я как-то предвзято к ней отношусь. На самом деле это не так. У нас с Ладой просто приятельские отношения, но мне всегда казалось, что, может, такой была Клеопатра… — Я удивленно подняла брови. — И потом, если бы видели, какой она всегда, особенно последнее время, была в присутствии Алекса и как вела себя с другими мужчинами… просто даже общаясь с ним, то вы бы, наверное, не удивлялись.

— Это касалось всех без исключения посторонних мужчин? — спросила я.

— Посторонних? — переспросила Мильская. — Но эти мужчины и не были посторонними. Они все были если и не друзьями Алекса, то его приятелями. Однако она явно отдавала предпочтение Сергею и Артуру. И потом, просто если вот так, отвлеченно посмотреть на ситуацию… — она застенчиво улыбнулась, — то разве не Лада получает сейчас не только все, что прежде делила с Алексом, но и свободу от него?