Милена вскрикнула и попыталась вырваться. Однако Додо вновь удержал ее.

— Пусти! — закричала девушка. — Пусти, подонок!

Додо швырнул опустевшую бутылку на пол и схватил Милену за горло.

— Ты… — хрипло проговорила она. — Пусти…

— Сука, — клокочущим от злобы голосом проговорил Додо, продолжая стискивать пальцы на шее у девушки. — Думала, умнее Меня? Думала, можешь меня кинуть?

Глаза вывалились у Милены из орбит. Она вцепилась бандиту ногтями в щеки.

— Теперь ты сдохнешь… — сипло бормотал Додо, продолжая душить мулатку. — Сдохнешь, как твой вонючий папаша…

Ногти Милены глубоко вонзились ему в лицо. По щекам бандита побежала кровь. Но Додо не обратил на это никакого внимания. Он стиснул пальцы до боли в суставах, удивляясь тому, что эта сучка такая живучая. А она все не умирала, все цеплялась за жизнь, разрывая лицо своего мучителя острыми ногтями, все хрипела и пучила на него глаза.

— Да сдохнешь ты или нет… — процедил Додо сквозь стиснутые зубы. — Подыхай… Подыхай же…

Наконец тело девушки обмякло. Глаза ее закатились под веки, и руки бессильно свесились вдоль тела. Однако Додо не спешил убирать руки с ее горла. Дело нужно было доделать до конца. Он выждал еще не меньше минуты.

Наконец, убедившись, что Милена мертва, Додо расцепил онемевшие пальцы и устало откинулся на спинку дивана.

— Вот и все, — сказал он. — Была Милена, и нет Милены. Люди так тупы, что их приходится убивать.

Немного отдохнув, он поднялся на ноги, грубо схватил девушку за волосы, стащил ее с дивана и поволок к стенному шкафу. Нужно избавиться от трупа, но это потом. Сперва он выпьет. Спрячет ее тело в шкаф и выпьет. Отличное вино. Двести евро за бутылку. Превосходное вино.

Жозе Селин оказался высоким, плотным мужчиной с солидным лицом. Ничего порочного Егор в этом лице не увидел. Губы действительно были пухлые, но что с того? Егор знавал много людей с пухлыми губами, которые вели жизнь настоящих аскетов. И ничего чувственного в этих губах не было.

И что такого мерзкого Жанна разглядела в этой круглой, почти добродушной физиономии?

Кремнев усмехнулся и подошел к столику.

— Добрый день, мсье Селин! — приветливо проговорил он.

Чиновник вздрогнул и оторвал взгляд от газеты.

— Добрый день! — Он улыбнулся — вежливо и неуверенно. — Простите, что-то я вас не…

— Мы не знакомы, — сказал Кремнев, усаживаясь за столик.

Селин взглянул на него непонимающим взглядом, в котором промелькнула и тревога.

— А что вам, собственно, угодно? — спросил он.

— Хочу с вами поговорить, — ответил Егор.

— Вы… иностранец?

Кремнев вперил в него холодный, колючий взгляд.

— А какое это имеет значение? Или вы принципиально не разговариваете с иностранцами?

— Нет. Я, собственно, вовсе не хотел… — Селин осекся и нахмурился. — По какому поводу вы хотите со мной поговорить? — резко спросил он.

— По поводу вашей работы, — сказал Кремнев.

— По поводу моей работы, — эхом отозвался Селин и нахмурился еще больше. — Может быть, вы сначала представитесь? Кто вы?

— Моя фамилия ни о чем вам не скажет. Впрочем, я могу показать вам кое-какие документы.

— Было бы интересно на них взглянуть.

Егор достал из внутреннего кармана плаща конверт с фотографиями и протянул их Селину.

— Вот, пожалуйста.

Селин опасливо покосился на конверт.

— Что это?

Кремнев улыбнулся:

— Документы, на которые вы хотели взглянуть. Берите, не бойтесь. Это вас не убьет.

Селин опасливо взял конверт, раскрыл его и вынул верхний снимок. Лицо его побледнело. Он перевел испуганный взгляд на Кремнева и пробормотал дрогнувшим голосом:

— Откуда вы это…

— Не бойтесь, — сказал Кремнев сухо. — Кроме меня и моей подруги, никто эти снимки не видел. И вряд ли когда-нибудь увидит. Если, конечно, вы будете вести себя правильно.

Воздух с хриплым шумом вырвался из груди Селина.

— Ясно, — сказал он и кивнул массивной головой. — Это шантаж. Я знал, что рано или поздно это произойдет.

Он схватил со стола бокал с минеральной водой, быстро поднес к губам и, судорожно дергая кадыком, выпил все до дна. Поставил бокал на стол и взглянул на Егора.

— Что вы от меня хотите? Чего вам надо? Говорите прямо — ну!

Егор зыркнул глазами по сторонам.

— Во-первых, успокойтесь, — сказал он твердым голосом. — Огласка не нужна ни вам, ни мне.

Селин сник.

— Вы правы, — хрипло пробормотал он. Затем извлек из кармана платок и промокнул потный лоб. — Я уже успокоился. Теперь мы можем говорить. Итак, что вам от меня нужно?

— Мне нужна небольшая услуга, — сказал Егор.

— Одна? — уточнил Селин.

— Одна. Вы окажите мне эту услугу, а я — верну вам фотографии и негативы. И больше мы никогда не увидимся. Обещаю.

Селин наморщил лоб и недоверчиво посмотрел на Кремнева.

— Полагаю, услуга, которую я должен вам оказать, касается моей работы?

— Именно так, — кивнул Кремнев.

Чиновник вздохнул. Потом чуть прищурил свои голубые глаза и проговорил:

— Послушайте, я не знаю, кто вы, но… Почему вы так уверены, что я стану с вами сотрудничать? Что, если я просто кликну жандармов и обвиню вас в шантаже?

— Пожалуйста. Но тогда дело получит широкую огласку. Вы же знаете журналистов. А мои друзья позаботятся о том, чтобы фотографии просочились в прессу. Больший удар по респектабельности трудно себе представить. Но главное даже не это. Что подумают, глядя на эти фотографии, ваши дети и ваша жена?

Селин нахмурился и с полминуты сидел молча. Потом поморщился и с досадой пробормотал:

— Как все это омерзительно.

— Вы имеете в виду фотографии? — уточнил Кремнев.

— Я имею в виду вас. То, что изображено на фотографиях, — моя приватная жизнь. Плохая она или хорошая, но она моя. Человек волен заниматься чем угодно, если это не вредит другим людям. Разве не так?

— Так, — кивнул Егор. — Но, кажется, вы спутали меня с прокурором. Я вас не обвиняю и не осуждаю. Я всего лишь хочу использовать вашу слабость для достижения собственных целей. И на этом мы закончим дискуссию. Теперь я скажу, что мне от вас нужно. В сейфе вашего босса, Роже Леграна, лежит черная кожаная папка с документами. Вы тайком проникните к нему в кабинет, откроете сейф и достанете папку. После чего передадите папку мне, и мы с вами навсегда расстанемся. Вы продолжите жить так, как жили раньше, дозволяя себе свои маленькие шалости.