Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но она… няня… она же здесь, в доме, – сказал Мещерский.
– В доме?
– Я видел ее дважды.
– Когда ты ее видел?
– В день моего приезда. Позавчера.
– 28 мая? – уточнила Катя, как до этого уточнял Гущин. – Во сколько ты ее видел? Вспомни, это очень важно.
– Я приехал около трех, – начал вспоминать Мещерский. – Хотел сразу поговорить с Феликсом, и здешняя помощница по хозяйству попросила меня подождать в гостиной. Я ждал минут десять, и в этот момент появились они – няня Светлана и маленький сын Феликса Аякс. С ними еще был брат Феликса. Они зашли в гостиную, пробыли минуты две и… малыш шалил, няня его успокаивала. Все как обычно. Но потом, уже позже, произошло нечто не совсем обычное.
– Что? – Катя насторожилась.
В душе она верила и не верила – бывают же такие совпадения! Приехали в деревню Топь, высадились, словно на Марс, на чужую опасную планету, чтобы расследовать убийство. И вдруг – ба! Знакомые все лица! Сережечка Мещерский – на блюдечке с голубой каемочкой. Это ли не подарок судьбы? Друг детства мужа и ее друг-приятель в роли «независимого добросовестного свидетеля-очевидца», словам которого можно полностью доверять!
Позже она сто, нет, двести раз раскаялась в том, что в тот момент на пляже у водохранилища воспринимала всю ситуацию столь несерьезно и легкомысленно. Но что она могла поделать?
– Уже вечером, – продолжил рассказ Мещерский, – примерно в шесть, когда я работал с картами в библиотеке, я услышал шум, они скандалили.
– Кто скандалил?
– Помощница по хозяйству, что-то вроде здешней домоправительницы у Феликса, ее зовут Капитолина Павловна, орала на няню Светлану, не позволяла ей уйти, а та хотела.
– Уйти из дома?
– Я понял, что да. Капитолина кричала, что поймала няню, когда та пыталась улизнуть тайком, упрекала ее, что так не делается, что это безобразие, – Мещерский с трудом припоминал подробности ссоры в проходной комнате. – А нянька кричала в ответ, мол, она не может больше терпеть, что это пытка.
– Пытка? – Катя насторожилась еще больше. – Как это понимать?
– Няня кричала что-то про пытки или пытку. Кричала, что это невозможно терпеть, – повторил Мещерский. – Они ругались так громко, что Феликс… Он в этот момент находился в галерее. У него собрание картин, и в этой галерее есть четыре полотна. Очень редких и абсолютно ужасных. Так вот, он в этот момент был там. Я только сейчас об этом подумал… Он был в галерее. Открыл дверь и попросил няню зайти. Сказал, что сам во всем разберется. Няня и там стала кричать – уже на него.
– Сереж, я насчет галереи и картин не очень пока понимаю, и это не суть важно. Про пытки – важнее. – Катя коснулась его руки и повлекла за собой. – Идем к Гущину. Он должен узнать. А что это за пытки?
– Не знаю. Об этом громко кричала няня, – повторил Мещерский. – Она в этот момент выглядела так, словно оделась для поездки… или побега из дома – розовая куртка, брюки.
– Точно, на утопленнице – розовая куртка и брюки. А шарф, цветной шарф, он был на Светлане Давыдовой?
Мещерский нахмурился, вспоминая.
– У нее в руках была сумка – из мягкой кожи, такая дамская – мешок, довольно вместительная, болталась на плече. А шарф… Точно, вспомнил, он был привязан к ремню этой сумки!
– Этим шарфом ее и задушили, – сказала Катя, она шла уже быстро и буквально тащила за собой Мещерского. – Как это понимать насчет пыток? Они что, издевались над ней, пытали?
– Поверить в такое невозможно, – ответил Мещерский.
А затем вспомнил клиентов клуба «ТЗ» – их лица, там, на темной террасе вчера ночью.
– Гущин мигом все про пытки заставит Феликса Санина выложить, – зловеще пообещала Катя.
Она открыла дверь вестибюля, Мещерский вошел следом за ней. Катя хотела тут же прервать приватную беседу Гущина и Феликса, ей не терпелось огорошить полковника и шоумена новыми сведениями крайней важности, которые она только что добыла, не прилагая к этому ни малейших оперативных усилий.
Но она не успела ни шага шагнуть, ни рта раскрыть.
Они не успели ничего.
В мгновение ока все изменилось. НАЧАЛСЯ КОШМАР.
Феликс Санин пригласил Гущина в зал для банкетов – случайно или намеренно. Огромное помещение поражало пустотой и роскошью. Полковник Гущин глянул на расписанный как в царских дворцах потолок – все эти греческие боги и богини, имена коих он знал весьма смутно. Ему показалось, что лицо бога в лавровом венке с лирой – это лицо Феликса. Ну точно он!
– Что случилось со Светой? – тревожно спросил Феликс.
– Ее убили.
– Убили?! Кто?
– Это мы выясняем. – Гущин чувствовал себя неловко среди зеркал, хрусталя и фресок. – Так значит, Светлана Давыдова работала у вас няней?
– Да, няней. Где ее нашли? Когда?
– Нашли тело в воде примерно в километре от вашего дома сегодня рано утром. – Гущин не собирался посвящать знаменитость во все подробности. – А вы, Феликс Георгиевич, когда ее в последний раз видели?
– Позавчера. Она неожиданно нас покинула.
– Неожиданно покинула? – Гущин удивленно поднял брови. – Как это так?
– Совершенно неожиданно. – Феликс хмурился. – Я не ожидал от нее такого поступка. Единственное, сделал скидку на ее плохое самочувствие.
– Я не понимаю.
– Все было нормально. Светлана весь день занималась с Аяксом. Они сходили на прогулку, она накормила его. Я наведывался к нему в детскую – она была с ним, он спокойно играл. Потом я был занят с гостями.
– У вас здесь много гостей?
– Дом снят на несколько дней клубом «Только Звезды», мы вынуждены приноравливаться к их требованиям.
– Никогда не слышал о таком клубе.
– Это закрытый клуб, там индивидуальное членство. – Феликс все больше хмурился. – Я занимался с гостями и вдруг услышал шум ссоры. Решил посмотреть, что происходит, оказалось, спорят Светлана Давыдова и моя помощница по хозяйству Капитолина Павловна. Капитолина пожаловалась, что застала Светлану в холле одетой, та собиралась тайком уйти из дома, никого не предупредив, оставив моего сына без присмотра. Естественно, я был обескуражен, не знал, что сказать, она себе никогда такого не позволяла.
– А сколько Светлана Давыдова у вас проработала?
– Два года! – воскликнул Феликс. – И всегда была аккуратна, ответственна, к Аяксу относилась с любовью и заботой. Я был спокоен за сына, когда Света за ним присматривала. Сын ее тоже очень любил. Да все было хорошо, и вдруг – такой неприятный сюрприз!
– Но она как-то объяснила вам причину того, что хотела уйти?