– Подумать только, Нелл, какой гнусный, отвратительный человек! Впрочем, он невольно поведал мне то, что мечтал сохранить в тайне.

– Что именно?

– О том, что с Бриллиантовым поясом мистера Тиффани связана какая-то тайна. И я ее непременно узнаю, даже если мистер Тиффани откажется от моих дальнейших услуг. Подумать только, он знает, как обходиться с людьми моего сорта! Ни черта он не знает, коли считает, что Ирен Адлер можно так просто запугать.

Скрипка лежала на бархатной обивке приоткрытого футляра. Трубка одиноко ютилась в пустой соуснице. По полу гостиной корешками вверх были раскиданы страницы «Дейли телеграф», напоминая палатки вставшей лагерем захватнической армии.

Когда я увидел квартиру на Бейкер-стрит в таком беспорядке, во мне шевельнулось подозрение. Я стал рыться в ящиках в поисках шприца, которым нередко пользовался Шерлок Холмс в пору апатии и праздности, однако ничего не нашел. Тогда я посмотрел под разбросанными газетами. Результат – тот же.

Опустившись в кресло, я было принялся читать газету, которую мне удалось собрать воедино из отдельных страниц, но тут дверь распахнулась, и я почувствовал, как мне в ноздри ударил запах лука и угля.

На пороге я увидел фигуру сутулого краснолицего мужчины с глубоко запавшими глазами и длинной седой бородой, которая сделала бы честь любому из ветхозаветных пророков.

– Слушайте, сэр… – начал я негодующе, возмущенный столь наглым вторжением.

Шелестя черным нарядом, незваный гость быстрым шагом двинулся в мою сторону, напомнив мне своим видом мрачного ворона из одноименного стихотворения По. Я уж было собрался выставить наглеца, как вдруг заметил в его глазах хитрый блеск.

– Холмс? Где вас, во имя всего святого, носило?

С губ бородача сорвался знакомый смех. Он выпрямился, стащил с головы бесформенную черную шляпу и рухнул в кресло:

– Я только что вернулся из Уайтчепела, дорогой Уотсон. Жаль, что мне больше не удается вводить вас в заблуждение своими нарядами. К счастью, мои подопечные не столь проницательны, как вы.

– Уайтчепел? Что вас могло заинтересовать в этих трущобах?

– Бриллианты, мой друг, соединенные в цепь столь длинную, что ею подпоясывалась сама королева.

– Так вам удалось отыскать бриллианты мистера Тиффани?! Где?

– Насколько я могу судить, вы считаете, что пояс найден и уже передан заказчику. Должен вас разочаровать: все не так просто. Однако мне удалось отследить путь бриллиантов от Парижа до Лондона. Вновь в продаже они не появлялись. Из этого следует, что они сейчас принадлежат тому, кто их изначально приобрел.

– И вам известно, кто это?

– Ну конечно, Уотсон. Выяснить это было не так уж и сложно.

– Значит, вы выполнили поручение мистера Тиффани.

– Не совсем. Мне предстоит разгадать еще одну загадку, куда более сложную. Владелец бриллиантов пропал пять лет назад. Бесследно. Бриллианты исчезли вместе с ним.

– Вы не могли бы рассказать все по порядку? – взмолился я. – А то вы сначала воодушевили, а потом снова разочаровали.

– Все-таки надеетесь заполучить сюжет для очередного рассказа? Не хочу вас расстраивать, однако боюсь, что он окажется недописанным. Вы удивляетесь моему странному наряду, но, думаю, поймете все сами, если я вам скажу, что лучшими знатоками драгоценных камней и всего того, что с ними связано, являются еврейские торговцы бриллиантами родом из Голландии.

– Теперь я начинаю понимать. Вы переоделись в старого раввина.

– Старого мудрого раввина, Уотсон, – подтвердил мой друг. – В таком виде я мог спокойно ходить по торговцам и выведывать у них драгоценные крупицы информации. Кто поверит, что узкие переулки Уайтчепела служат домом не только тряпичникам, проституткам и ворам, но и торговцам, продающим бесценные камни? Христианские государства много веков назад оказали себе медвежью услугу, запретив евреям торговать и оставив им только ростовщичество. Человек может стать великим вне зависимости от своего вероисповедания. В нашем веке это ярко продемонстрировали и Ротшильд, и Дизраэли.

– Но, Холмс, в Уайтчепеле живут лишь беднейшие из евреев. Что можно узнать, опустившись на самое дно общества?

– Сведения о перемещениях Бриллиантового пояса, Уотсон, если этот глагол можно употребить применительно к неодушевленному предмету. – Сорвав накладную бороду, Холмс принялся отковыривать театральный клей, приставший к его впалым щекам.

– Ну и?

– Не терпится все узнать сегодня, Уотсон? Никаких экивоков и уклонений от темы? И вы еще потом смеете обвинять меня в равнодушии к основным политическим проблемам современности! Хотите голых фактов – извольте. Нам известно, что пояс пропал во время революции сорок восьмого года. Восставшие граждане свергли Луи-Филиппа и прикарманили кое-что из королевских драгоценностей. Так всегда поступают восставшие, даже преисполненные самого искреннего праведного гнева. Первым владельцем пояса был Жан-Поль Ренар. Этот хитрый малый сразу же после революции перевез пояс в Лондон. Здесь он отыскал голландского торговца драгоценностями по имени Целлерштейн, который сразу понял, что перед ним предмет огромной стоимости, но продать его в том виде, что он есть, будет очень непросто. При этом Ренар настаивал, чтобы Целлерштейн немедленно нашел покупателя, ясно отдавая себе отчет в том, что из-за подобной спешки цена будет ниже. Если бы Жан-Поль согласился разобрать цепь и продать каждый камень в отдельности, Бриллиантовый пояс был бы уничтожен безо всяких надежд на восстановление. Однако Ренар, видимо из патриотических побуждений, не захотел губить столь выдающийся шедевр французских ювелиров и настоял на том, чтобы пояс продали целиком. Это требование усложнило задачу Целлерштейна и затянуло процесс сбыта. Поведавший мне всю эту историю сын Целлерштейна, который в то время был ребенком, хорошо запомнил пояс. По его словам, он напоминал «кусочки радуги», свитые в одну нить. Так или иначе, благодаря стараниям Целлерштейна о поясе стало известно в определенных кругах аристократов и богатых коммерсантов, которых не смущало происхождение сокровища. В сорок девятом году о поясе ходили самые разные слухи. Кто-то утверждал, что его новым хозяином стал Альфред Крупп, другие указывали на будущего русского императора Александра Второго, или на нашего ныне покойного принца Альберта, или на кого-нибудь еще из великих. Самое странное, что в ряды знаменитых претендентов на обладание бриллиантами затесался никому не известный человек – некий Джон Чаппи Нортон по кличке Блэкджек. Мягко говоря, Уотсон, Нортон был малоприятным человеком. Мерзавец и негодяй, которого едва принимали в приличном обществе. А вот партия ему подобралась – на удивление. Честно говоря, на брак с такой женщиной он даже не смел и рассчитывать: он женился на одной из внучек драматурга Шеридана. Потом, правда, она от него ушла, но почему – никто не знает.

– Ушла от него? Даже в наше время одни лишь авантюристки да актрисы живут отдельно от мужей. Представляю, какой грандиозный скандал разразился в пятидесятых.