– Толковый ты мужик, Витя. Только разговор этот не ко времени затеял… Что там у нас? Вроде, на облет пошел…

Мухин задрал голову. Вертолет, чуть наклонившись, начал удаляться. Гул винтов понемногу стихал.

– Он нас сторожил, а видеть – не видел, – сказал Петр. – Будет круги над тачкой описывать. Или сейчас уйдем, или никогда. Ты как хочешь, а я через дорогу. После договорим.

– Значит, выживем?

– Обязательно. Только не здесь. Здесь-то, конечно, вряд ли…

Он отклеился от дерева и дружески ткнул Мухина кулаком. Виктор не отрываясь смотрел ему в спину – сознавал, что теряет драгоценные секунды, но все смотрел и никак не мог отвернуться.

Петр продрался сквозь кусты и, пригнувшись, побежал к шоссе. Ему нужно было преодолеть пятьдесят метров до дороги, шесть полос асфальта и еще метров десять до леса на той стороне. Виктор почему-то был уверен, что у него получится. У таких всегда все получается – и хорошее, и плохое.

Петр поднялся по насыпи, но тут же шарахнулся назад – из-за близкого поворота, издав басовитый гудок, выскочила фура. Красный брезент на кузове полоскался, как несусветно длинное знамя, и вместе с ним реяли черные, лихо изогнутые буквы: «M.E.G.A. – TRANS Ltd.».

Это было не имя робота… И это были не галлюцинации… «Старайся перейти в мегатранс»…

Борис предупреждал, а Мухин принял его слова за собственный бред. Все так… Об этом Петр и говорил – о неспособности понять. Ведь это было просто – вылезти из «Лэндкрузера» и дождаться машины Бориса. Просто – когда знаешь…

Мухин попробовал разглядеть того, кто сидел за рулем, но кабина была слишком высокой, в окне болталась пижонская занавесочка, и к тому же фургон ехал очень быстро. В просвете между деревьями уже появился второй, затем третий…

Грузовики двигались целым конвоем. Петр нетерпеливо приплясывал на обочине, но дальнобойщики его не пропускали.

Виктор посмотрел на небо и рванул к болоту. Часы он из дома не взял, но чувствовал, что сейчас где-то между пятью и шестью утра. Таблетка продержит его в этом слое примерно до семи или половины восьмого, за это время он должен, как минимум, добраться до города.

Вертолет рокотал где-то справа, и Мухин решил, что милиция окончательно сбилась. Прыгая между здоровенными квачами высохшей травы, он молился, чтоб не подвернуть ногу, и продолжал прислушиваться.

С дороги донесся визг тормозов и чьи-то лающие крики, через секунду оттуда, куда ушел водитель, застрекотали автоматные очереди. Стреляли сразу человек пять – не жалея патронов, вычесывая лесополосу вдоль и поперек. Виктор на миг замер, но разобраться, кого уже убили, а кого только ловят, было невозможно. Он глубоко вздохнул и помчался еще быстрей.

Мухин как раз достиг середины лужайки, когда из-за березок слева вдруг вылетел второй вертолет – армейский, темно-зеленый. «Ми-8» с квадратным вырезом в корпусе повис низко над землей и многозначительно покачал хвостом.

Виктор увидел спаренный пулемет, и молодого стрелка на вертящемся стуле, и то, что солдатику жуть как охота пострелять, и что командир, кажется, не сильно возражает…

Председатель Госбеза Шибанов в жизни был еще более обаятельным, хотя больше, казалось бы, уже некуда. И умеренные залысины, и сталь на висках, и морщинки вокруг глаз – все работало не на минус, а на плюс. Лицо у него было крупное, породистое – кого другого такой нос и такие уши сделали бы плебеем, а Шибанову они лишь добавляли шарма.

«Бабы от него пищат, – равнодушно отметил Мухин. – Впрочем, был бы у него рахит – они бы все равно пищали. Председатель ГБ – не хрен в стакане…»

– Ну что, нормально? – Шибанов закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на колене.

Руки у него были большие и волосатые, словно специально созданные для того, чтоб душить врагов народа. В юности его наверняка принимали за боксера, в молодости – за бандита. В полтинник Шибанов был похож на типичного гэбиста. И говорил он тоже – как типичный гэбист.

– Виктор, когда я задаю вопрос, надо отвечать.

– Ага… Нормально…

Нормально Мухину стало лишь теперь, спустя два часа. До этого ему было настолько ненормально, насколько это вообще возможно. Виктор лежал пластом и готов был променять этот мир на любой другой – только бы без похмелья. Он принял три таблетки тетратрамала, но они почти не помогли. Он просил четвертую – Люда предупредила, что для мужского организма это не очень полезно.

И таблетки, и воду она носила ему прямо в комнату. Константин однажды заглянул в дверь, убедился, что Виктор еще жив, и на этом его участие закончилось. А Людмила продолжала к нему заходить, вернее, она лишь иногда выходила – освежить полотенце или наполнить грелку льдом. Все делала она – поправляла ему подушку, слушала пульс, лопотала что-то бессмысленное, но такое успокаивающее… С ней было приятно болеть. Виктор медленно кивал и благодарно заглядывал ей в глаза – Люда по-доброму улыбалась и тоже кивала.

– Нормально, – повторил Мухин. – Показания давать способен. Вы же за этим явились?

– Естественно, – не моргнув, сказал Шибанов. – Вопрос первый: сколько раз ты виделся с Петром Ереминым?

– Без предисловий, да?.. Ответ первый: два раза. Если это тот Петр, о котором я думаю.

– Вопрос второй: зачем?

– Это у него надо спросить. Сначала он меня подстерег на улице Возрождения. Не здесь, а там, где ее нет. И еще – сегодня ночью. Он на дачу ко мне приехал.

– Это там же было, – уточнил Шибанов.

– Да, в том же слое.

– Зачем ты туда полез? На встречу?

– Не лез я никуда! Я вообще думал, что он меня там убил…

Шибанов потряс ножкой и вынул из кармана две разломанных ампулы.

– А!.. это да, – подтвердил Мухин. – Потом уже я драйвер специально принимал. Но я Петра не искал!

– Драйвер… – задумался Шибанов. – О чем еще говорили?

– Об Америке побеседовали, – сказал Виктор, глядя ему в глаза. – Печально от чужих людей узнавать, кто ты такой на самом деле. Но если свои скрывают…

– Тебе обязательно сейчас? Славы вкусить? Так рано же еще. Эвакуация через месяц.

– Обидно мне, господин Председатель…

– А ты не обижайся, господин Президент. И не совершай странных поступков. Если человек мутит в мелочах, значит он скрывает что-то крупное. Это не детективный штамп, это сущая правда.

Мухин удрученно посмотрел в пол, покусал ноготь и наконец поднял глаза на Шибанова. Председатель Госбеза все это время сидел, чуть подавшись вперед, словно ожидая клятв и оправданий.

– Я не мутю… – выдавил Виктор. – Спросите еще, я отвечу. А не нравлюсь – ищите себе другого президента.

– Шантажировать меня не надо, – ласково произнес Шибанов. – Это, как правило, плохо кончается. Ты наш слой Петру называл?