– По-другому? В каком, смысле?

– Он был добрее. Та злоба, которую я почувствовала в нем, когда он только у нас появился, куда-то исчезла.

– Ага, та самая злоба… Может быть, он наконец все тщательно обдумал и решил, что вы ему на самом деле не враг? Что вы невиновны в той беде, которая приключилась с ним год назад?

– Эта мысль тоже первой пришла мне в голову. Но почему он вдруг изменил свое мнение обо мне?

– Потому что все мы, кто хорошо знает вас, постоянно твердим ему, что он ошибается.

– Разве чужое мнение имеет для него хоть какое-то значение?

Энни тихо рассмеялась.

– Да. Печально, но тут вы правы. Тогда я не знаю, в чем причина. Может быть, он узнал что-то новое, услышал, как о вас говорил человек, мнение которого не стоит игнорировать? Тот, кто ire является вам ни другом, ни родственником?

– Но где же он мог найти такого человека?

Энни пожала плечами:

– Не знаю. Ваши люди не очень-то охотно рассказывают мне о том, чем они занимаются, как сейчас идет война против Ранальда и Агнес. Когда они что-то и обсуждают при мне, то обычно это новости о людях, живущих в селении, и тому подобное. Если бы Лукас услышал что-либо важное или побывал в таком месте, где он мог бы подслушать важный разговор, то Уильям бы точно уже знал об этом. Всем ясно, что Лукас относится к нему как к вашему заместителю.

– Это хорошо, именно такой пост он и займет, когда я верну себе Данлохан. – Кэтрин нахмурилась. – Интересно, как Лукас узнал об этом? Ведь я ему ничего не говорила.

– Ну, мужчины в таких делах ведут себя, как собаки. Кажется, будто они всегда могут нюхом учуять вожака стаи.

– Я очень надеюсь, что они все же вынюхивают его не так, как это делают собаки. – Энни захихикала, и Кэтрин тоже не смогла сдержать улыбки. – Ладно, хватит об этом. По крайней мере сэр Мюррей сделал правильный выбор и не будет вести себя оскорбительно но отношению к Уильяму.

– Это точно. К тому же оскорбленным посчитает себя не только Уильям, но и его братья.

– И тогда моя маленькая армия превратится в стаю грызущихся волков, от которых мне не будет никакого толку. Не очень приятная мысль. – Кэтрин нахмурилась, и ее мысли тут же устремились к таинственной перемене в настроении Лукаса. – И все же, если сэр Мюррей что-то услышал и теперь знает всю правду, почему он прямо не сказал мне об этом?

– И не извинился за то, что так плохо думал о вас.

– Да. Он ни словом не обмолвился об этом. Логичней было бы предположить, что оп мог бы по крайней мере дать мне знать, что ошибался, и объяснить, почему теперь переменил свое мнение обо мне.

– Ага, вот вы до нее и добрались.

– До чего добралась?

– До причины, по которой он вам ничего не сказал. Предположим, что сэр Мюррей услышал разговор, заставивший его в конце концов разглядеть правду, которая все это время лежала у него под носом. Выходит, единственный способ, как сэр Мюррей может рассказать вам об этом, – признаться, что он был не прав. Но даже Томас, несмотря на свой малый возраст, с огромным трудом признается в своих ошибках.

Кэтрин вспомнила отца, который явно страдал тем же самым недостатком.

– Наверное, это отличительная черта всех мужчин, да?

– Видимо, так оно есть. А вам важно, чтобы он пришел к вам и сказал, что был не прав и теперь знает, что вы невиновны в тех преступлениях, которые он вам приписывал?

– Боюсь, что важно. Он обидел меня, Энни, обидел очень сильно. Если бы он обвинил меня в каком-то незначительном проступке, то мне было бы все равно. Но когда сэр Мюррей заявил, что я пыталась убить его, то этим он чуть не вырвал сердце из моей груди. Да, он должен извиниться. Ему не нужно подбирать красивые слова или называть себя полным дураком. Но ему придется сказать хоть что-нибудь. Лукас должен рассказать мне, почему он поверил в такую ужасную вещь обо мне, попытаться объяснить, как такая мысль вообще пришла ему в голову. Иначе я не уверена, что смогу вновь доверить ему свое сердце.

Энни вздохнула и кивнула:

– Да, я думаю, что на вашем месте чувствовала бы то же самое. Сэр Мюррей обвинил вас в попытке убийства, а это не шутка. Такие обвинения не так-то легко простить. Если он не объяснит, как такое могло произойти, вы будете до скончания своих дней бояться, как бы что-либо подобное с вами вновь не приключилось. Если вы хотите вернуть сэра Мюррея, если готовы принять его извинения и начать все заново, то я могу посоветовать лишь одно: слушайте внимательно все, что он вам говорит. Мужчины любят вставить слова извинения в разговор так, что вы даже не поймете, что у вас попросили прощения.

– И внутренний голос говорит мне, что сэр Мюррей вполне может поступить именно так. Хотя во всех остальных случаях он сама честность и прямота.

– Но не в том случае, когда он должен признать себя глупцом. Тут вы имеете дело с мужской гордостью, а это очень серьезная штука! – Она подмигнула Кэтрин. – А теперь отдыхайте, моя госпожа. Ваши глаза уже слипаются, а мне кажется, что в ближайшие дни вам понадобится вся ваша сила и ясный ум.

Кэтрин улыбнулась Энни и закрыла глаза. У нее было такое ощущение, что даже обыкновенное пробуждение отнимало у нее все ее небольшие силы. И Энни была права – в ближайшее время ей нужно будет мыслить особенно ясно и четко, чтобы совладать с Лукасом.

Если он переменил о ней мнение, если перестал верить в то, что она способна пойти на такое жестокое преступление, то его попытки соблазнить ее станут еще более настойчивыми, чем были до этого времени. Это означало, что ей нужно решить, позволит ли она вновь воспламениться той страсти, которую пробуждал в ней Лукас. Судя по его поведению, Лукас скорее всего хочет вновь вернуться к тем отношениям, которые были у них раньше. Ей лучше заранее решить, чем ответить на его ухаживания – согласием или отказом. Кэтрин знала – что бы она ни сказала, назад пути уже не будет.

Кэтрин сказала Энни чистую правду. Ей нужно было, чтобы Лукас извинился перед ней. Но еще больше ей хотелось услышать его объяснения. Она знала, что попытается понять, почему он так быстро осудил ее и так долго не хотел поверить в ее невиновность. До тех пор, пока Лукас не поговорит с ней откровенно, в ее сердце всегда будет жить тень сомнения и страха. Вскоре ее мысли затуманились. Она уже почти погрузилась в сон, когда тихий внутренний голос шепнул ей, что близостью с Лукасом можно насладиться и без взаимных объяснений. К страсти, которую они испытывают друг к другу, это не имеет никакого отношения. Может быть, стоит насладиться тем, чего она так давно желала, а все проблемы решить позднее? Это был не самый благоразумный совет, который она когда-либо давала себе. Но почему-то ей казалось, что он единственный, которому она в итоге последует.

– Если мы в ближайшее время не найдем мяса, то скоро вы будете есть только овсянку на завтрак, обед и ужин, – сказала Энни, подавая Лукасу миску с похлебкой.