Амбивалентная симбиотическая связь и, как ее результат, порочные шаблоны взаимодействия с матерью привели к расщеплению собственного Я Майкла. Внешне он казался послушным, хорошо воспитанным мальчиком, очень способным и уверенным в себе, во всем слушающимся маму. Если он вел себя именно так то получал одобрение. Его другое (скрытое) собственное Я развилось тем временем в перверсное мазохистское ядро. Майкл усвоил, что когда он чувствует себя опустошенным, напуганным, виноватым или очень напряженным, то может снять это напряжение посредством фантазирования, а затем мастурбации. Центральными мастурбаторными фантазиями были сцены публичного унижения женщиной — главным объектом его фантазии. Он фантазировал, как его бьет или публично наказывает госпожа в присутствии множества свидетелей. Его возбуждала фантазия, в которой случайные зрители становятся свидетелями такого наказания. Позже, будучи студентом, он рассказывал девушкам истории, в которые вплетались эти фантазии. Майкл рассказывал, как хотел, чтобы женщины унижали и били его. Его возбуждало то впечатление, которое производили на слушательниц эти истории, а также внимание, с которым к нему относились. Придя домой, он мастурбировал. Фантазии и их дальнейшее воплощение, которые он иногда позволял себе в общественных местах, заключались в том, что Майкл провоцировал окружающих и позволял себя очень жестоко избивать. Но это приносило ему крайнее наслаждение.

Чего Майкл не мог, так это поддерживать доверительные отношения с женщинами. Он пытался, но все его старания заканчивались провалом. Половой контакт с женщиной казался ему отвратительным, словно он осуществляет его с телом своей матери. До сих пор он не может даже поцеловать ее при встрече или на прощание. Для него секс с женщиной — это пустое и бессмысленное занятие. Он отказывается от любой глубокой формы искренности и интимности с женщинами. Майкл слишком этого страшится, потому что не хочет лишиться своей «тайны», из страха потерять сексуальные желания (мужественность и(или) фаллос). Фантазия (и ее дальнейшее воплощение) — единственное, что его возбуждает. На пике возбуждения реализуя экстремальные мазохистские ритуалы, он чувствует себя на коне, испытывает триумф и ощущение полного избавления от отравляющего словесного надругательства матери над отцом, который «спит с кем попало» (как и все мужчины, а значит, и «ты тоже»). И в самом деле Майкл стал импотентом. Так как если он живет с женщиной (с матерью), то может заниматься только домашними делами и быть другом — именно это и требовалось от него с детства. Он понимает, что должен держать под контролем свои постоянно нарастающие сексуальные влечения. Ему удалось подавлять их посредством превращения в трудоголика, каким был отец. Люди высоко ценят профессиональные навыки Майкла. Он очень важен для своих коллег и компании. Майкл хорошо продвинулся по социальной лестнице, но выделил время и для своей, как он ее называет, «развратной личности», давая волю мазохистским ритуалам. Ни разу за все это время у него так не состоялся вожделенный сексуальный контакт с госпожой, которая его наказывает. Возбуждение имеет место только тогда, когда он остается наедине со своими фантазиями, и никто не мешает их дальнейшей реализации. Прелюдия, которая позволяет осуществить его мазохистские наклонности, всегда неизменна. Фантазии — это всегда один и тот же набор картинок, которые спустя короткое время должны быть воплощены в «настоящий» сценарий. Этого будет достаточно, чтобы он смог мастурбировать. В свои 35 лет Майкл страдает нервным истощением и депрессией с суицидальными наклонностями.

5.3. Билл

Биллу 54 года. Его случай — пример превращения в перверсное поведение напряжения и гнева в результате болезненных, кастрирующих высказываний. Билл родился в религиозной семье рабочих. В семье воспитывалось четверо детей. Отец был эмоционально нестабильным человеком, часто хмурым, иногда впадавшим в приступы злобы. Мать была чрезвычайно назойливой и озабоченной длиной полового члена сына, который казался ей слишком коротким. Она постоянно разговаривала с Биллом о тех сексуальных эпизодах, которые, как ей казалось, у него были, навязчиво интересовалась, есть ли у сына девушки и чем он с ними занимается. Сын очень смущался. Сколько он себя помнит, мать всегда отпускала саркастические замечания касательно размера его гениталий. Билл настолько стыдился, что не мог переодеваться в присутствии других мальчиков в бассейне и в спортивном зале. В возрасте 10 лет мать отправила сына к семейному врачу, чтобы проверить, все ли у него нормально с половым членом. В возрасте 14 лет Билл заболел. Он лежал на кушетке в гостиной, а мать его мыла. Сестры ходили мимо, пока он лежал обнаженным. Когда Билл инстинктивно прикрылся руками, мать сказала саркастически: «Тебе не надо стесняться, потому что у тебя там ничего нет». Много лет спустя Билл все еще помнил тот стыд, унижение и обиду.

Годом позже он впервые проявил себя. Билл очень быстро заметил, что желание показать гениталии женщинам и девушкам становилось все сильнее, и он повторял свой ритуал несколько раз в день. Он обнажал себя в присутствии молоденьких девушек. Когда Билл повзрослел, он продолжил искать девушек-подростков того же возраста, в каком были его сестры, когда он был унижен в их присутствии матерью. Такими актами эксгибиционизма он воспроизводил унизительное травмирующее событие. Билл избавлялся от беспомощности и боли, от которых пассивно страдал, предпринимая активные действия, а далее все повторялось. В поисках признания и восхищения своей мужественностью он показывал свои гениталии и тем самым укреплялся в вере, что теперь он больше никогда не будет унижен или высмеян матерью или другой женщиной. В возрасте 18, 25 и 28 лет у него были приводы в полицию. В 54 года Билл начал психотерапию. Он жил в двух мирах на протяжении 29 лет. Билл был успешен на работе и создал семью, однако его жена и дети игнорировали возрастающие проблемы. Иными словами, годами он сражался в одиночку со своими сексуальными эксгибиционистскими желаниями и отвечающими им фантазиями, работая допоздна, иногда до глубокой ночи. Когда ему исполнился 51 год, Билл потерял работу из-за жалоб о выгорании и депрессии. Теперь он уже не мог избавиться от своих импульсов переработками.

5.4. Честен

Честен (24 года) имел очень тесные, почти удушающие отношения со своей матерью, которая чрезмерно опекала его с момента рождения. Она всегда была «для него», удерживая сына маленьким и зависимым. До 9 лет она называла ребенка «мой малыш». С рождения и до признания виновным с назначением принудительного стационарного лечения в свои 24 года Честен не получал никаких поручений от матери. Отец редко принимал участие в воспитании сына, а брак родителей трудно было назвать гармоничным. В возрасте 13 лет родители Честена развелись.