Может, Сан Мун и был прав, но с моим жизненным опытом это имело мало общего.

— Мой отец управляет консервной фабрикой в здешнем порту, — продолжил Сан Мун. Значит, его отец коллаборационист: все консервные фабрики принадлежали японцам. Тут я могла бы сразу потерять к нему интерес. Или нет. В конце концов, моя ближайшая подруга — дочь коллаборациониста, почему бы мне не выйти замуж за сына коллаборациониста? И потом, Сан Мун был такой обаятельный и так заразительно улыбался, что совершенно меня очаровал.

Я задала еще несколько вопросов, и с каждым ответом становилось яснее, что он не похож ни на одного из моих знакомых. Все это время Ми Чжа смотрела вдаль на дорогу, не участвуя в разговоре. Отсутствие интереса с ее стороны придало мне уверенности.

— Я с детства наблюдал за жизнью порта, — объяснил Сан Мун. — Думаю, рано или поздно я займу место отца, но пока я работаю на городское правительство Чеджу: контролирую склады продовольствия и другие запасы. — Вот еще одно подтверждение его статуса: не простой коллаборационист, а высокопоставленный. Работа на «городское правительство Чеджу» означала, что его наняла японская армия. — И да, у меня есть амбиции, признаюсь, — добавил он. — Может, пока у меня должность и незначительная, но надо же с чего-то начать.

Тут подъехал еще один грузовик. Водитель высунулся из окна и крикнул, что едет на восток по прибрежной дороге и проедет через множество прибрежных деревень, включая Хадо, до конечного пункта в Сонсане, где желающие смогут сесть еще на один паром — до маленького острова Удо у самого берега. Примерно дюжина женщин выбрались из толпы и начали закидывать свои мешки на грузовик.

— Пошли, — буркнула Ми Чжа, — это как раз для нас. — Она сразу взялась за дело и молча принялась закидывать наши вещи в кузов. Мы с Сан Муном тоже помогали, но при этом не переставали болтать.

— В какой части Хадо вы живете? — спросил он.

— В Гуль Дон, — ответила я, стараясь сохранять скромность, хотя сдерживаться было трудно. Вряд ли он стал бы узнавать, где я живу, если бы не интересовался мной. Потом, поскольку Ми Чжа стояла рядом, а я не хотела тянуть одеяло на себя, добавила: — А моя подруга неподалеку, в Сут Дон. — В подтверждение Ми Чжа закрыла глаза и поднесла к сердцу сжатый кулак. Если она хотела выглядеть изящно, то у нее получилось. Меня опять охватил приступ ревности.

Я поблагодарила Сан Муна за помощь. Ми Чжа залезла в грузовик и протянула руку, чтобы помочь забраться мне. Водитель включил двигатель, грузовик тронулся, и мы поехали. Я помахала Сан Муну, но Ми Чжа на него уже не смотрела — она присоединилась к остальным хэнё, которые уселись в круг на дне кузова. Ми Чжа достала сверток с фруктами, я вытащила из корзинки рисовые колобки. Остальные добавили сушеную каракатицу, баночки с домашним маринованным турнепсом и кимчхи, связку зеленого лука. Одна женщина пустила по кругу керамический кувшин с питьевой водой, другая открыла сосуд с ферментированным рисовым вином. Ми Чжа глотнула вина и поморщилась. Потом выпила я, и внутренности обожгло вкусом моей родины.

Если бы дела обстояли как обычно, мы с Ми Чжа подробно обсудили бы каждую деталь знакомства с Сан Муном — точно как с Владом, Алексеем или любыми другими парнями, которые попадались нам в любом другом порту. Но в этот раз все было по-другому. Когда я сказала, что нам повезло и Сан Мун появился в очень удачный момент, подруга нервно ответила:

— Я бы тебя не бросила одну на пристани.

— А он про меня спрашивал?

— Он ничего о тебе не говорил, — отозвалась Ми Чжа отрывисто, — и давай больше не будем о нем.

После этого она не ответила ни на один мой вопрос, так что я включилась в болтовню других ныряльщиц. От еды, рисового вина и ощущения близости дома настроение у всех было хорошее.

Каждый километр ухабистой дороги открывал перед нами знакомые и родные виды. Мы проехали через Самъян, Чочхон, Хамдок, Пукчхон и Сева. В каждой деревне грузовик останавливался, и одна-две женщины выходили. Низкие каменные стены олле вились по склонам холмов и окружали поля, превращая местность в разноцветное лоскутное одеяло. По небу летели стаи ворон. В море мы видели группы хэнё, теваки которых покачивались на волнах. А в центре острова, всегда на виду, высилась Бабушка Сольмундэ. Но как ни радовали меня чудесные виды родины, я не могла перестать фантазировать. Может быть, шаманка Ким проведет мой свадебный ритуал. Может, я надену свадебный наряд матери или Сан Мун подарит мне дорогую ткань, чтобы я сшила свой. Или ему захочется, чтобы я была в кимоно, и торжество тоже проведут по японскому обычаю, как требовали колонисты. Да, наверное, так и будет. Никаких шаманов, и свадьба в кимоно. Может, мой отец заплатит за банкеты в Хадо и в Чеджу, хотя я не представляла, откуда он возьмет деньги.

— Почти приехали, — сказала Ми Чжа и начала собирать мешки.

Грузовик остановился. В полях сейчас мало кто работал, но все оглянулись на шум двигателя. Мы соскочили на землю. Нас встретили громкие островные голоса соседей.

— Ми Чжа!

— Ён Сук!

Одна из матерей послала ребенка сбегать ко мне домой и сказать, что я приехала. Женщины с грузовика скидывали нам вещи. Мы уже наполовину закончили, как вдруг я услышала радостные вопли. По олле к нам бежали третий брат и сестренка. Они обняли меня за талию, уткнувшись лицом мне в плечи. Потом сестренка отодвинулась, подпрыгивая на месте от возбуждения. Ей уже исполнилось шестнадцать, и она работала ныряльщицей в кооперативе До Сэн. Теперь нам будет полегче, если правду говорит местная пословица: «Когда в семье две дочери возраста хэнё, несложно одолжить денег и несложно выплатить долг». Я была счастлива видеть сестру. Но встречать меня пришли не все. Я вгляделась в олле, высматривая остальных родственников.

— А где отец? Где первый и второй братья?

Но не успели брат с сестрой ответить, как водитель грузовика закричал через окошко кабины:

— Давайте быстрее! Я не могу тут весь день торчать!

С помощью моих брата и сестры мы с Ми Чжа поймали остаток вещей, которые нам бросали с грузовика. Третий брат набрал мешков, сколько смог, и понес их по олле к дому, и тут появились родственники Ми Чжа, тетя Ли Ок и дядя Хим Чхан. Ми Чжа низко поклонилась им, но они едва это заметили, так как их больше интересовали подарки.

— Ён Сук привезла больше тебя, — раздраженно заметила тетка Ми Чжа. — И она худее тебя — неужели ты проела весь заработок?

Я попыталась вмешаться:

— У меня тут вещи разных размеров, поэтому на вид поклажи больше…

Но Ли Ок не обратила на меня внимания.

— А белый рис ты купила? — спросила она Ми Чжа.

— Конечно, нет! — возразила я, снова стараясь защитить подругу. — Ми Чжа очень практичная…

— Да, тетушка Ли Ок, я купила белый рис.

Это меня поразило. Похоже, Ми Чжа купила белый рис, пока я куда-то отходила. Она столько работала и отдавала родным столько сил. Зачем тратиться ради них на такую непрактичную вещь, как белый рис? Но сейчас я не могла ее об этом спросить, да и некогда мне было болтать: вернулся третий брат помочь нам с сестренкой с остальными вещами. Через несколько минут я уже направилась вслед за братом и сестрой, оставив Ми Чжа с родными.