Конечно же, он не мог нести вахту, поставив рядом включенный телевизор, настроенный на канал «Фут нетуок», рассчитывая, что незваный гость его не заметит.

Если он рассчитывал, что в ближайшие годы его основным развлечением станет женщина из картофельного погреба, имело смысл посадить на цепь не одну женщину, а больше. Чтобы гарантированно избавиться от скуки, ему предстояло соорудить пару дополнительных камер и в каждой держать по женщине.

Продав всех отравляющих жизнь кур или избавившись от этих квохтающих существ каким-то другим способом, он мог бы герметично изолировать курятник и разбить его на несколько камер. И амбар. Стойла для лошадей без труда переоборудовались в камеры, а в большом помещении хватало места для дополнительных камер, если б только у него хватило сил и времени на их строительство.

Генри подумал, как ему будет уютно в доме зимними ночами от осознания того, что в амбаре заточено целое стадо красивых женщин, компанию которым составляет разве что кот. Каждая в спальном мешке, на соломе, со скованными руками и ногами, и ей снится день, когда придет ее очередь встречи с хозяином. Утром он будет приводить (босиком по снегу) выбранную им даму в дом, где она приготовит ему завтрак, а на такое не способна ни одна корова. Потом он поест, а она будет сидеть у стола голая и рассказывать последние сплетни, которые ходят среди девочек. После завтрака он ее использует, дав волю всем своим садистским наклонностям, и, в зависимости от настроения, убьет или отправит обратно в камеру.

В свои тридцать семь лет он чувствовал себя молодым и не жаловался на потенцию, но понимал, что возможности его не безграничны. Вот и подумал, что неплохо бы запастись не только едой и питьем, но и парой тысяч таблеток виагры. Препарат, скорее всего, сохранит свои полезные свойства, если покупать его в вакуумных упаковках по десять штук в каждой и хранить в морозильнике. С ним ничего не будет, если только не случится полный коллапс цивилизации, сопровождаемый прекращением производства и подачи электроэнергии. К счастью, Джим обзавелся работающим на пропане генератором, и полдюжины баллонов со сжиженным газом уже стояли в амбаре. Если добавить баллонов и использовать генератор только для обеспечения работы морозильника с виагрой в теплое время года, он мог долгое время ни в чем себе не отказывать.

Правда, в этот самый момент мертвый Джим мог выводить из строя генератор.

— Да что это со мной? — спросил Генри темноту и тут пожалел об этом, испугавшись, что ему ответит знакомый голос.

Но, разумеется, мертвецы отвечать не могут, вот и Генри не получил ответа на заданный им вопрос. Но сам факт, что изо всех сил подавляемая суеверность дала о себе знать, очень огорчил его.

Ни один мертвец никогда не возвращался к жизни, ни граф Дракула или Иисус Христос, ни Лазарь или легионы каннибалов в фильмах Джорджа Ромеро. Мертвые оставались мертвыми, живым предстояло стать мертвыми в будущем, и само будущее тоже ждал конец, в жаркой смерти Вселенной и превращении времени в ничто. Люди — всего лишь плоть, никакой души после смерти тела не остается, никто не возвращается из мира мертвых, потому что некому возвращаться и неоткуда, и, это главное, человек живет от рождения и до смерти, а потом уходит в никуда, исчезает разом и полностью.

Чтобы не думать о Джиме, Генри, будучи интеллектуалом, решил сосредоточиться на уроках гениев интеллекта, работы которых служили ему путеводной звездой. Он поразмышлял над бессмертным творением Джеймса Джойса «Поминки по Финнегану», в котором блестяще высмеивались евреи и иудейская вера, пародировались псалмы, Бог низводился до Лорда, а Лорд насмешливо переименовывался в Лауда. «Loud, hear us! — процитировал Генри роман Джойса. — Loud, graciously hear us!»[21]— и рассмеялся. Он сосредоточивался на мудрецах: на Джеймсе Джойсе, Зигмунде Фрейде, Карле Марксе, Марселе Дюшампе, Ральфе Уолдо Эмерсоне, этой Мадонне, которая на самом деле Чикконе, на Бертольте Брехте, Жаке Дерриде, Мишеле Фуко, Питере Сингере, Фридрихе Ницше и многих, многих других, всех таких умных, таких проницательных, таких храбрых. Воспоминания об их произведениях с легкостью отвлекли его от мыслей о Джиме, не просто отвлекли, но привели к тому, что произведения эти, навсегда запечатленные в памяти, слились в монотонный гул, который и усыпил его.

Приснился ему Джим.

Волнения этого вечера, финальные гонки по двум этажам с Загадочным привели к тому, что Мерлину захотелось справить малую нужду. Он проинформировал об этом людей, пристально посмотрев на Грейди. Взгляд этот Грейди называл «предупреждением о потопе».

Без сомнения, Тайне и Загадочному тоже требовалось посещение туалета, но на кухне, когда Грейди уже собрался открыть дверь всей троице, Камми остановила его.

— Подожди, сначала надо их сфотографировать, на случай, если они не вернутся.

— Ты вроде бы сказала, что они вселились в дом.

— Вселились. Я в этом совершенно уверена. Но на всякий случай.

Грейди указал на цифровой фотоаппарат, который лежал на кухонном столе.

— До твоего приезда я сделал кучу снимков.

— Ты уверен, что все они четкие?

— Да. Я их просмотрел. Отличные снимки. Но ты еще не видела их глаза в темноте. Я хочу, чтобы ты вышла первой. Встань на лужайке и посмотри на них, когда они будут подходить к тебе.

Получив команду сесть, волкодав подчинился, хотя и остался недовольным.

Как будто понимая, чего от них хотят, а скорее следуя примеру нового друга, Тайна и Загадочный уселись с двух сторон от Мерлина.

Грейди выпустил Камми и закрыл стеклянную дверь, наблюдая, как женщина спускается с крыльца. Она чуть отошла, повернулась лицом к дому, опустилась коленями на траву.

— Ну что ж, ребятки. Последний шанс до утра. Когда Генри открыл дверь и освободил Мерлина от

команды «сидеть», волкодав и его сопровождающие выскочили из дома.

Грейди успел выйти на крыльцо, чтобы увидеть волкодава, обегающего Камми, и услышать ее восторженный вдох. Другого он и не ждал: меняющие цвет глаза-фонари белоснежных животных являли собой потрясающее зрелище.

Тайна и Загадочный несколько мгновений побегали вокруг Камми, давая возможность полюбоваться ими, а потом помчались следом за Мерлином, туда, где двор встречался с лугом.

— Господи, Грейди! — Камми поднялась с колен. — Господи. Их глаза!

Она рассмеялась так весело, голосом юной девушки. Грейди сел на ступеньки крыльца, улыбнулся ей.

Когда животные вернулись, сделав свои дела, Мерлин подошел к хозяину, а Тайна и Загадочный, пребывая в игривом настроении, составили компанию Камми, принялись бегать вокруг нее и гоняться друг за другом. Они, похоже, поняли, что зачаровали ее, а им, в свою очередь, нравилось ее восхищение.