– Может, мне уехать? – перебила она.

– Неплохая мысль. Куда?

– У нас в деревне родственники…

Они прощались, и прощание их было печально. Федор чувствовал себя виноватым – ему казалось, что он бросает ее на произвол судьбы. Елена подошла совсем близко. Федор видел, как она сглотнула, ее взгляд в упор…

Потом он не мог вспомнить, как это произошло! Он почувствовал ее губы на своих и невольно ответил на поцелуй! Она обняла его за шею, прижалась, дыхание ее было влажным и теплым… Но Федор опомнился. Осторожно снял ее руки со своей шеи, нашарил замок, открыл дверь и выскочил на лестничную площадку. Дверь сочно захлопнулась, отсекая его от Елены. Он скатился с лестницы и торопливо пошел по тенистому двору, выравнивая дыхание. Около арки оглянулся – Елена стояла у окна, глядя ему вслед. Неясно белеющая фигура… Как рыбка неон в золотом аквариуме…

Ее звали Наташа Бушко, и была она тонкой, вертлявой, длинноносой девушкой, похожей на Буратино. Подруга Елены Гетманчук, которой несказанно повезло в жизни…

Он позвонил ей, и она охотно согласилась встретиться. Разумеется, она помнит капитана Астахова. Капитан Астахов приходил в тот вечер, когда убили Станислава Витальевича – она была в гостях у Елены. А Федора она знает по универу – он читает философию, хоть и на другом факультете, но она слышала, ребята рассказывали. А у них тюфяк Топтыгин – она пренебрежительно махнула рукой…

Они сидели в кафе, и она возбужденно выкладывала Федору все про подружку Ленку, которой обломилось по лотерее. Было видно, что она любит поговорить; сейчас болтливость ее была подогрета завистью и обидой, чего она и не скрывала. Все то, что она говорила, могло уместиться в одну короткую фразу, старую как мир: «Пригрела змею!» При этом она не забывала стрелять глазами, надувать губы, облизываться – кокетничала. Федор поощрительно и неопределенно улыбался в ответ. Чувствовалось, что тема «сказочной везухи» подружки была обсосана в девчоночьем коллективе, все стороны высказались, осудили и вердикт был вынесен: «И что он только в ней нашел!» В их восприятии это была история Золушки, которая нашла своего принца, причем незаслуженно…

Она так и сказала Федору, эта не очень умная, завистливая и некрасивая девочка: «Ленке так поперло, что вау! Мы все прямо офигели, когда она сказала, что выходит замуж! И за кого! Он месяц назад зашел к нам в аудиторию, представился, говорит: Станислав Витальевич Гетманчук, работник мэрии. Какие, говорит, девчонки, у вас проблемы? Как учеба, говорит, стипендия? На жизнь хватает? Не хватает! Сам знаю, был в шкуре студента… – И засмеялся – ямочка на правой щеке! Присел на стол, прищурился, смотрит на нас… Глаза ласковые. И прикид шикарный! Ну, мы вопросики ему! И насчет спортивной площадки, и мест в общежитии, и цен в столовке… У нас самые красивые девчонки, ну, встаем, представляемся по имени, он внимательно слушает, переспрашивает, улыбается!

Только и разговоров потом было всю неделю – узнали, что разведенный, шикарная квартира в центре, из семьи – одна мама, сорок три года, жил за границей, сын во Франции. В мэрии тетки на него пачками вешаются!

А потом Ленка вдруг говорит, что выходит замуж. Мы с ней еще со школы дружим, и жили недалеко. Она ничего, но… вялая, все время спит, и давление низкое. Я, бывало, тяну ее куда-нибудь, в кино там, на дискотеку, а она отказывается. А когда пойдем, все время домой хочет. Не заводная. Но хитрая – так умела с преподавателями, что они ей сплошные автоматы! То на дополнительные останется, то в лингафонном кабинете подежурит… И всегда такая из себя… Глазки опустит, голосок тихий… Ломака! И вдруг – как гром с ясного неба: замуж выходит! Платье – зашибись! Свистела, что прислали из Парижа, из «Вога». И брюлики! Настоящие! Я была свидетельницей. Гуляли в «Английском клубе». Вся мэрия, все его друзья с женами – одно старье. А из нашей группы – одна я!

Вот повезло так повезло! Ума не приложу, чем она его… Мы с девчонками думаем, что они приворожили его, там такая мамаша… Крикливая, сама как ведьма. Они за границу ездили, по кабакам – говорит, коктейли по тридцать баксов! Шмотки привозила… У ней же ничего никогда не было! Я ей свои вещи отдавала, почти новые. А теперь – шуба норковая, еще перс, топики со стразами. Была никакая, а теперь такое гламурное кисо́ – зашибись! Но такая же рева кислая… Не впрок богатство, видать. А квартира! Пять комнат! Станислав Витальевич купил соседнюю, сделал ремонт… Все так шикарно!

Я раньше часто у нее бывала, она одно время ревмя ревела. Я спрашиваю: что с тобой, из-за мужа? Жадный? Пьет? Нет! Так в чем, спрашиваю, проблема? Не понимаешь ты, говорю… У нас вообще не за кого замуж идти, все приличное давно свалило из города, а тут такая везуха!

А потом вдруг это убийство! И главное, в тот самый вечер, когда я заскочила к ней на минутку – шла мимо, позвонила, она говорит, мужа нет, конечно, заходи! А в пол-одиннадцатого вдруг шум под окнами, народ собрался, галдят… И полиция приехала! Ленка как застыла… И молчит, только глазками хлопает! Такой ужас – не передать! То всю жизнь ревела, а то застыла, ни слезинки! Уже неделя, и никто ничего не знает. Завтра похороны… Весь город ломанется. Такой человек… А Ленка теперь – молодая богатая вдова, там такие бабки немереные – не передать! Я ей говорю: может, смотаемся куда-нибудь? Хоть в Турцию? Не сейчас, конечно, а потом… А она говорит, что у нее другие планы. Я так и села! Как ревела в жилетку, так нормально, а как я попросила, впервые за все время, так у нее другие планы! Она всегда была двуличная. Я ей никогда не прощу! Мне нужны были деньги, я попросила, раньше еще, так она не дала! Говорит, не будет просить у мужа… Ей для подруги трудно попросить! Как деньги меняют человека – не передать! Мы с девчонками все ей высказали… Так она перевелась на заочный! Конечно, правда глаза колет. Ей муж диплом сделал, все знают. Теперь поедет в Англию… А я в школе! Но знаете, между нами…»

Федор видел, что она колеблется. Прищурилась, смотрит испытующе… Он знал, что она собирается сказать… Или ему казалось, что знал. Она была прозрачна как стекло, эта девочка. Зависть и обида – гремучая смесь…

«Знаете… Ленка его не любила. Она говорила, что он хочет ребенка, а она не хочет, потому что тогда на всю жизнь, понимаете? Ну, если ребенок, то на всю жизнь! А так можно развестись и отсудить… А теперь и разводиться не надо!»

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами маленькой девочки, делая вид, что не понимает смысла сказанного минуту назад… А что здесь такого?

Ведь правда… Одна правда и ничего, кроме правды!

Еще со времени учебы Федор Алексеев любил работать по ночам. Вокруг ночь, мир спит, тишина; на письменном столе – ноутбук, толстая керамическая кружка с кофе, листки бумаги и несколько разноцветных шариковых ручек.

Привычка работать ночью сохранилась до сих пор, и если Федору предстояло решить логическую задачу или набросать план чего угодно, будь то статья или семинар, то целый день он чувствовал себя счастливым, предвкушая ночные бдения – долгие безмятежные часы, когда никто не тревожит, не звонит, не требует, не пристает с дурацкими просьбами и вопросами. Потому что те, кто все это с Федором проделывает – коллеги, учни, друзья и просто знакомые, – спят и видят сны.