не успела принять после поездки в Подольск. Все, идем скорее. Уже предупредила папу, чтоб нас не искали. У меня есть план.

— Так, подожди, не так быстро. Мы что-то планировали на сегодня? — я остановил ее у лестницы, пытаясь напрячь память — память явно давала сбой.

— Ты что совсем? — она хлопнула длинными ресницами.

— Совсем чего? — я смог не рассмеяться, все-таки наш диалог становился не совсем здоровым.

— Конечно не планировали. Но план есть. Сам же говорил: лучший план — это отсутствие плана. Говорил, что план приходит в голову, когда ты ничего не планируешь. Я в восторге от этих мыслей. Даже записала их в дневник и показала Лису, — Талия наконец отпустила мою руку. — Кстати, ты еще говорил, что можешь водить виману. Наврал или нет?

— Могу, но не все. Понимаешь ли, родная, слишком много моделей с разным управлением, с некоторыми нужно разбираться некоторое время, — мне захотелось закурить и нащупал в кармане сигареты.

— Ой! Ты куришь⁈ — баронесса уставилась на коробочку «Никольских». — Какой ты молодец! Пойдем скорее в мою комнату, там покурим. Я быстро переоденусь и попутно все расскажу.

— В комнате будет вонять дымом. Тебя отец не поругает? — полюбопытствовал я, едва успевая за ее быстрым шагом.

Юная баронесса, конечно, толстушка, но очень шустрая толстушка. Не понимаю, как она со своей подвижностью, суетливостью имеет такую не по годам пышную задницу. На личико она — девушка милая: полные губы, серовато-зеленые глаза, в которых всегда тлеет задорный огонек.

— Он не узнает. Тем более ему сейчас точно не для нас. Ты же понимаешь, там твоя мама. В Москве всем известно, как она его очаровала. Может быть у них даже любовь! — Талия рассмеялась, распахивая двери и пропуская меня вперед. Затем закрыла их, щелкнув механизмом замка. — Вообще я не понимаю, зачем люди влюбляются? Это такая же глупость! Потом портят нервы себе и другим. Лично я никогда ни в кого не втюхаюсь — с этим уже все решено. Окончательно! — она подошла к окну и распахнула одну створку. — Давай к чертовой матери свои сигареты.

Я открыл коробочку, галантно предлагая даме. Для пущего комфорта, щелкнул зажигалкой, давая прикурить. И когда прикурил сам, спросил:

— Ну так в чем план, ваше благородие?

— В прогулке на вимане, ваше сиятельство. Возьмем машину виконта Веселова. Считай, что я договорилась, — она прищурилась, выпуская дым. — Слушай, а хорошие сигареты. Надо запомнить название. «Никольские»… Николашка… Запомнила. Дашь несколько штук? Спрячу в сумке. Покурим с девчонками в школе. Аид дери, зажигалку надо купить, все забываю.

Не дожидаясь ответа, она взяла штук шесть сигарет и спрятала их в кармане сумочки, бросив сверху несколько конфет.

— Итак, вечерняя прогулка на вимане над столицей. В этом план? — я не без удовольствия наблюдал за юной толстушкой, думая, что она вовсе не такая толстая. Небольшой животик не портил ее.

— Это часть айсберга нашего плана, — многозначительно произнесла она.

— Вершина айсберга, — поправил я.

— Ах, ну да. Во-первых, не вечерняя прогулка, а ночная. Я сказала папе, что мы с тобой отправимся в гости к Рине и это до утра. Разумеется, я соврала, но главное, он поверил, и нас не будут искать. Кстати, твоя мама тоже об этом знает, — она выпустила облачко дыма. — Выдел бы ты ее лицо! «До утра⁈ С моим Сашей! Вы же там ничего плохо не делаете!» — передразнила Талия графиню Елецкую. — Хотела я ее спросить, что в ее понимание плохое: пить, курить или дрыгаться? Вот она забавная, как ребенок.

— А во-вторых? — я стряхнул рыхлый столбик пепла в окно, наслаждаясь не только вкусом табачного дыма, но и диалогом с баронессой.

— А во-вторых, мы полетим в «Ржавый Париж», и там оттянемся от души. Деньги у меня есть — у папы забрала пятьдесят рублей! — Талия подмигнула мне.

— Как ты сказала? «Оттянемся»? — я прекрасно понимал, что баронесса имела в виду, но откуда в местном молодежном сленге слово из другого мира? Я его здесь точно не ронял.

— Да. Ты что не понимаешь? Оттянемся — значит развлечемся до полного обалдения. Так что будет что вспомнить, — пояснила она, сделав еще затяжку.

— Ах, вот ты о чем… То есть оттопыримся, круто гульнем, — меня начал пробирать смех.

— Да! — воскликнула она. — Сильно сказал: оттопыримся! Круто гульнем! Граф Елецкий, клянусь, иногда ты можешь быть интересным. В общем, все, я переодеваюсь. Можешь подглядывать, если хочешь, — баронесса выкинула окурок в окно и подошла к шифоньеру. Открыв дверку, повторила: — Оттопыримся! Круто оттопыримся! Только бы не забыть.

Она стянула с себя платье, оставшись в нижнем белье и сообщила:

— В том клубке часто выступает «Елда». Может сегодня будет, — достала кожаную куртку с клепками и спросила: — Если в этом поеду, нормально будет?

Талия Евклидовна стояла передо мной накинув куртку, но с практически голой задницей. И бюстгальтер был на ней лишь номинально, едва прикрывая весьма полные груди.

— Может, стоит твои милые ножки во что-то спрятать? Ночами холодно, — заметил я, одновременно думая: «Елда»… здесь снова «Елда» — музыкальная группа, играют в стиле тандерклапс. Это слово пришло к нам от чертовых бритишей. Тандерклапс в переводе означает громовые раскаты. И как бы я скверно не относился к бритишам, мне их музыка нравится — много в ней энергии. А «Елда» вроде как не слишком популярная в Москве, но отчего я снова натыкаюсь на это название?

— Тогда это… — она снова полезла в шифоньер. — Тем более так меня папа не выпустит.

Пока Талия Евклидовна одевалась у меня возникло предположение, этакое зыбкое, но все же имеющее основу: уж не связана ли баронесса с клубом «Кровь и Сталь», что на Махровской? Она — поклонница «Елды», пока не ясно, насколько ярая; она, если идет «оттянуться», то надевает одежду, вроде той, что была на моем вчерашнем собеседнике в Варшавской башне; на ней интересный медальон. Да, все это может быть лишь данью моде, но мало ли…

— Ваше благородие, а что у вас за медальон? Можно посмотреть? — я подошел вплотную и тронул медный кружок, свисавший с ее ошейника. На медальоне проступал крест с рогами, венчавшими верхушку и точкой вверху — не что иное, как знак Аида. Аид — брат Морены. Так принято в мифологии этого мира, хотя на самом деле родства между ними нет. Вот как бы проступают какие-то смутные связи… Позже нужно расспросить юную баронессу поподробнее о все этом.

— Ну чего смотришь? Вижу тебе, интересен не медальон, а моя грудь, — хохотнула баронесса. — Признавайся, грудь, да?

— Точно. Твоя сочная грудь, — шутливо ответил я. Хотя Светлана Ионовна не родная мать Талии, но общего много.

— Знаю, всем парням нравится. Потом дам потрогать. Идем, а то застрянем здесь надолго, — она потянула меня к двери.

Мы вышли, уже на лестнице Талия шепнула:

— Надо проскользнуть незаметно, чтобы не встретить папочку. Он может не пустить в такой одежде.

Незамеченными мы, конечно, не вышли. Повстречались по пути с кем-то из гостей, слугами и дворецким и даже со Светланой Ионовной.

Окинув меня лукавым взглядом, она пожелала:

— Приятной прогулки! Слишком не задерживайтесь!

— Тебя забыла спросить, карга старая! — сказала Талия, выбежав на улицу и хлопнув дверью.

Вот это она зря так: Ионовна — красивая женщина и свежа не по годам. Дарует тебе Афродита, чтоб к тридцати выглядеть не хуже.

— Сюда давай! — приветливо улыбнувшись охранникам, баронесса направилась к вимане стоявшей справа.

С первого взгляда я определил: «Стриж ВЛ-31», производства «Пермские Летающие Машины». Модель довольно свежая. Умею ли я управлять такой? Никогда не управлял, но теоретически что к чему и куда знаю. Разберемся.

— А ключи Веселов дал? — я остановился в десятке шагов от виманы, чтобы полюбоваться ей в лучах заходящего солнца, блестящего на бронзовых боках и стеклах иллюминаторов. «Стриж ВЛ-31» походил на приплюснутый плод инжира, даже вверху торчало нечто похожее на плодоножку, прикрытую решеткой — коллектор нерезонансных энергий. Через него отводились невостребованная часть эрминговых потоков, чтобы не перегревать центральный преобразователь. Кстати, сердцем этой машины являлся крупный кристалл гирвиса, он превращал эрминговые потоки в вихревое поле. Именно это поле экранировало гравитационной взаимодействие, от чего машина становилась невесомой.

— Ключей нет, — отозвалась Талия. — На какой они черт? Веселов двери никогда не запирает. У нас же охрана стоит. Я у него здесь часто в кабине сижу, курю, чтоб никто не видел. Кстати, у него там всегда есть настоящие