– У тебя осталось минут десять, не больше, – заметил Буридан.

– Мы уже подходим к цели, господин, к тому моменту, как я был на подходе к смерти, конечной цели нашей жалкой жизни… Врывается, значит, Маргарита в комнату, разъяренная, словно тигрица.

«Эта женщина – ваша любовница», – кричит она графу.

Валуа бледнеет, что-то бормочет, дрожит. Анна выступает вперед и говорит:

«Да, это так, я его любовница, а вскоре стану женой. Но кто вы такая? Что вам нужно?»

«Отомстить», – отвечает Маргарита.

В ту же секунду она выхватывает из-за пояса небольшой кинжал, который у нее всегда был с собой, и с такой силой вонзает его в госпожу де Драман, что та без чувств падает на пол. Граф де Валуа даже не пошевелился. Я тоже в своем углу стоял, словно пьяный, не в силах отвести глаз от красавицы Маргариты, которая в этот момент была подобна шаровой молнии… Склоняется она, значит, над соперницей, распрямляется и говорит: «Мертва!»… Затем поворачивается к белому как мел, дрожащему, как ива в грозу, Валуа и командует: «А теперь – ребенка!..»

Ах, сеньор Буридан, это просто ужасно: убив мать, она пожелала убить и сына! Тигрица, говорю вам, не женщина, а тигрица!

– И что сделал Валуа? – поинтересовался Буридан.

– В том-то все и дело!.. Тигрица, значит, рычит:

«Ребенка, граф, или я отправлюсь во дворец, настрою против вас весь двор и прикажу выставить вас вон как соблазнителя юных девушек!..»

И Валуа, застучав зубами, отвечает:

«Хорошо!.. Я все сделаю!..»

Тут он зовет меня, я подбегаю. И Валуа – да, господин, все так и было – мне говорит:

«Возьми ребенка и пойди утопи!..»

Я выхожу, иду в комнату, где спал малыш Жан, беру его на руки, заворачиваю в свой плащ и возвращаюсь показать его Маргарите в надежде, что она сжалится. Какое там!.. Она смотрит мне в глаза – как вспомню этот взгляд, так и сейчас дрожь пробирает – и говорит:

«Ты все понял, не так ли?..»

Едва ли не бегом выхожу я, значит, из дома, приглушая крики и плач бедняжки, иду с час, изрядно так вспотевший, и нахожу наконец заброшенную хибару… Малыш уснул. Тогда я кладу его на горку мха и листьев и возвращаюсь к графу.

«Что с ребенком?» – спрашивает он.

«Утопил!» – отвечаю.

Валуа даже не всплакнул, господин, разве что немного побледнел. Я выжидаю час, другой, а затем отправляюсь за ребенком, дабы перенести его в надежное место. Прохожу я, значит, мимо жилища госпожи де Драман, и чувствую вдруг, как это ни ужасно, что мне безумно хочется взглянуть еще разок на убиенную. Вхожу я, значит… и вижу Анну, которая, вся в крови, пытается доползти до двери. Она не умерла, господин!..

– У тебя всего пять минут, чтобы рассказать мне остаток, – промолвил Буридан.

– Конец уж близок!.. Анна, стало быть, не умерла, и вот что самое страшное: она не только не умерла, но и слышала, как мне приказали утопить ее сына!.. По крайней мере, я так понял из тех нескольких слов, что она сумела вымолвить. Охваченный ужасом, со вставшими дыбом волосами, я бросаюсь на поиски мальчика, желая поскорее вернуть его матери… Прибегаю, значит, в эту хижину – и не нахожу его там, господин. Малыш Жан словно испарился.

Ланселот Бигорн умолк ненадолго, уставившись на какую-то точку на стене, словно увидел там эти давнишние события, а затем продолжил:

– Прошло семнадцать лет. Будучи уверенным, что граф де Валуа прикажет меня убить, если узнает, что ребенок… его сын, не умер, в один прекрасный день я его оставил. Бежали месяцы, годы, и я уже начал забывать эту историю, но тут на престол взошел Людовик, супруг Маргариты, и мне все это вдруг почему-то вспомнилось. Так или иначе, три дня назад, словно волк, которого заставляет выйти из лесу голод, я бродил неподалеку от особняка Мариньи, что на улице Сен-Мартен, в поисках какого-нибудь подзадержавшегося буржуа. Значит, бродил я там, пригорюнившись, так как давно ничего не кушал, когда вдруг заметил тень, пытавшуюся, как мне показалось, рассмотреть, что происходит в доме Мариньи. «Тебя мне послал сам Бог, – сказал я себе тотчас же. – Уж с одним я с тобой как-нибудь справлюсь». Благодаря святого Варнаву за эту нежданную прибыль, я, значит, приближаюсь к этому буржуа, приставляю к его груди кинжал и вежливо требую кошелек. И тут он зовет на помощь. Откуда ни возьмись на меня налетает с дюжину парней; меня хватают, связывают и везут в Шатле, причем мой буржуа следует за нами. В Шатле, при свете, я рассматриваю его получше, – и кого же я вижу? Монсеньора графа де Валуа, моего бывшего хозяина. И тут в голову мне приходит одна мысль, мысль, которую, вероятно, мне подсказал сам дьявол.

«Монсеньор, – говорю я ему тихим голосом, – даю вам неделю на то, чтобы меня освободить. Если через семь дней я не окажусь на воле, то сделаю все для того, чтобы предстать перед королем Франции, которому, полагаю, будет интересно узнать об амурных делах Маргариты и Карла де Валуа!..»

Тут он становится белым как саван. Окидывает меня изучающим взором и шепчет с испугом:

«Ланселот Бигорн!»

«Он самый, монсеньор», – отвечаю, будучи уверенным, что деваться ему некуда.

«Молчи, – говорит. – Чтобы ни слова! Через неделю ты будешь свободен и богат…»

– У тебя осталась минута! – прервал его в этот момент Буридан.

– А это все, господин. Я безмятежно спал, убежденный, что Валуа и в самом деле прикажет меня отпустить. На третий день, утром, за мной пришли. Я с радостью вскочил на ноги, меня вывели на улицу… и поместили между монахов и помощников палача, которые должны были сопроводить меня на Монфокон!.. Остальное вы знаете…

– И какой из всего этого ты делаешь вывод? – спросил Буридан.

– А такой, что жизнь моя теперь висит на волоске; что Валуа прикажет искать меня везде, где обитают подобные мне воришки, и что, так как я хочу умереть как можно позднее, я должен переменить образ жизни, став человеком честным и добропорядочным, и держаться того, кто, при необходимости, сможет меня защитить.

– Аминь! – произнес Буридан. – Но скажи, что все-таки стало с малышом Жаном? Как-то он тронул мое сердце, этот мальчуган…

– Вот этого я так никогда и не узнал. Как не узнал и того, что стало с его матерью, госпожой де Драман… но она, вероятно, умерла еще тогда, после удара кинжалом Маргариты…

На первый взгляд могло показаться, что рассказ Ланселота Бигорна если и заинтересовал Буридана, то в крайне незначительной степени. На самом же деле эту странную историю, где королева Маргарита играла невероятную – учитывая то, сколь добродетельной она слыла при дворе и среди подданных – роль, он выслушал с величайшим вниманием.

– Постарайся больше не сталкиваться лицом к лицу с графом де Валуа, – промолвил он, вознамерившись уйти.

– Вчера ночью, однако же, я едва не угодил в его сети, словно глупое животное! Боюсь, третья наша встреча либо для него, либо для меня уж точно окажется последней! Господин, – добавил Ланселот Бигорн, – я пойду с вами: считайте, моя служба у вас уже началась.