Дверь отворилась и с размаху ударилась скобкой о стену. Вбежавший офицер взволнованно произнес:

– Генерал, единственный продовольственный склад загорелся по неизвестным причинам. Я просил генерала Кригенера дать батальон для тушения пожара. Генерал сказал, что германские войска пришли с Наполеоном не для того, чтобы нести пожарную службу.

– Проклятый немец! – закричал Дюма. – Он хоть что-нибудь сделал?

– Он приказал схватить на улице двух русских мужчин и пожилую женщину. Кригенер приказал их повесить на дереве у базара. Он обвинил их в поджоге.

– О, идиот! Чего он этим добьётся? Бейль, я напишу вам несколько строк приказа. Вам придется потрудиться.

Комиссар Анри Бейль сел в двухколесную коляску с сопровождением гренадер и поехал на Красную площадь. Через полчаса он был у Покровского собора (храм Василия Блаженного) и вручил дежурному офицеру приказ генерала о предоставлении комиссару Бейлю двух эскадронов спешенных драгун.

Драгуны спали в верхнем пределе Василия Блаженного, а лошади занимали весь нижний этаж. Офицер построил пешую колонну, и все устремились в направлении базара и большого деревянного склада, над которым уже бесновались красные языки пламени и вздымались черные клубы дыма. На дереве около базара покачивались трое повешенных Крюгенером.

– О, тупоголовый фанфарон, – пробормотал Бейль и сказал офицеру: – Может быть, попали искры от наших походных кухонь?

– Да нет, господин комиссар, наших кухонь здесь нет. Склад был заперт.

– Красный закат предвещает ветер, который уже начинается, как назло. Чтобы локализовать пожар, нужны помпы. А где их взять, черт возьми? Разыщите бочки. Черпайте воду из ближних колодцев, фонтанов… из Москвы-реки, наконец. Пусть драгуны сбивают пламя мокрыми метлами. Действуйте!

– Слушаю, господин комиссар.

«Это несомненный поджог, – думал Бейль, – дома безлюдны, а огонь вырывается у них изнутри. Значит, там есть поджигатели. Весь провиантский склад сгорит, ничего не поделаешь. Это почти катастрофа».

К ночи ветер усилился, а пожар разросся. Маршалы собрались в Кремле, чтобы обсудить непредвиденную неприятность.

– Это страна самоубийц, – еле выдавливая слова, произнес простуженный император. – Проклятый город!

На стене соседней комнаты отразились отблески недалекого пожара. Вбежал квартирьер и с волнением сообщил, что соседние дома охвачены пламенем.

– Как! Уже в Кремле? – хрипло спросил Наполеон.

– Кремль окружен множеством деревянных зданий. И в самом Кремле немало таких. Просто они оштукатурены и выкрашены под мрамор. Большинство богатых особняков только с виду из камня.

Маршал Дарю подошел к императору и развел руками:

– Гвардейские драгуны, спасая дома от огня, грабят их подчистую. Тем более что хозяева не жалуются. Тащат всё: от провизии и одежды до напольных часов.

– Зачем им напольные часы? – удивился Наполеон, даже не раздражаясь таким вопиющим нарушением дисциплины.

– Некоторые часы инкрустированы перламутром, слоновой костью, серебром и золотом, сир, – пояснил Дарю. – Солдаты выковыривают ценности ножами. В некоторых домах находят иконы в окладах из золоченого серебра. Их срывают, конечно. Словом, наши войска превращаются постепенно в толпы остервеневших мародеров.

– Это нужно остановить, – сказал император. – Ней, применяйте расстрелы, в конце концов. Армия развалится.

К полуночи ветер погнал огонь в направлении Кремля. Языки пламени то плясали над железными крышами, то мгновенно охватывали деревянные лачуги, то обволакивали с разных сторон солидные дома и колоннады вельмож.

В Кремле генералы шутили, что пока из них не сделалось жаркое, надо идти на Петербург. Наполеон чувствовал себя лучше. Он тоже пытался шутить, хотя не считал, что поход на Петербург сейчас возможен. Зимний поход на Петербург, прикрытый армией Витгенштейна, закончится гибельно. Мы знаем, каковы дороги в России летом, а зимой это будет невозможно.

Маршал Бессьер говорил на ухо Бертье:

– Моя разведка перехватила письмо императора Александра к Салтыкову, где говорится о панической эвакуации из Петербурга драгоценных и исторических реликвий. Золотой запас Министерства финансов и прочие огромные ценности уже упакованы.

– А если это блеф? У тебя есть доказательства, что нам не подбросили фальшивку? Кстати, Салтыков, которому якобы написано письмо, двоюродный брат Александра. Ты не знал?

– Я слышал, будто Васильчиков его брат.

– Но Васильчиков родной и похож почти как две капли воды.

– Однако русские гвардейцы поработали со своими царицами, ха-ха…

Когда начался военный совет, Наполеон отодвинул широкое, расшитое золотом, бархатное кресло и взял простой деревянный стул.

– Что вы сделали, господа маршалы, генералы и ваши офицеры, чтобы спасти Москву от пожаров? Есть ли доказательства, что они произошли не от пьяного буйства наших солдат? А ведь Европа, особенно англичане, будут вопить о варварстве французов. Они будут обвинять нас в прежних методах якобинцев.

– Французы не поджигали московские дома, сир. Я ручаюсь, как губернатор нашего нового города, – возбужденно начал Мортье. – Поджигают в основном крепостные рабы, оставленные для этого своими господами. Они настолько не имеют собственной воли, что не боятся даже смерти. Некоторые русские переодеты в французские мундиры. Кроме того, выпущено из тюрем множество злодеев и убийц с обещанием помилования за поджоги.

– Значит, скифы жгут свои жилища, а наши офицеры разводят руками, – сказал Бонапарт. – И потакают мародерам.

– Сир, мы принимаем меры, – возразил Мортье, – и самые суровые. А что делать, если нас вынуждают. Совсем недавно я приказал заколоть штыками русского сторожа-поджигателя, одетого в мундир французского гренадера.

Внезапно на совет вбежал граф Сегюр, едва пробившийся в Кремль со своими офицерами. Войдя, он сделал знак губернатору Мортье. Тот подошел злой и всклокоченный.

– Известно ли вам, – прошипел ему на ухо Сегюр, – что вход в Кремль добросовестно охраняется только с одной стороны? А с другой – я вчера сквозь ряды спящих часовых вошел в артиллерийский парк и незапертые кремлевские ворота… Если хоть одна искра влетит туда, где находятся пороховые склады, то мы все здесь, включая… – Сегюр не сказал «его величество», – …словом, мы все взлетим на воздух.

Мортье понял, сделал круглые глаза и быстро вышел из зала.

Бонапарт кивнул Дарю, после чего маршал встал и четко произнес, словно читал принесенную с собой докладную записку:

– В два часа пленный русский штаб-офицер из госпиталя под охраной парламентеров и снабженный всем необходимым отбыл по Петербургской дороге с письмом вашего Величества. – Дарю сел и вытер лоб, как будто произнес роковые слова, стоившие ему большого напряжения.