– Охотно верю, но все же ты причастна ко всему, что сейчас происходит, и можешь помочь мне в дальнейшем. Я прокололся на допросе, оставил отпечатки, теперь меня будут искать как особо опасного преступника, а ты будешь той заслонкой, из-за которой меня не пришьют.

– Эх, Виктор, может, стоит одуматься, пока не поздно? Зачем тебе это все?

– Ты погляди, она уже и имя мое знает! Может, тебе еще и статьи известны, по которым я срок мотал?.. Глубоко копает твой муженек, а тот, кто ищет, всегда находит, знаешь? Мне за бугор нужно. И ты мне в этом поможешь.

– Я? Каким образом? У меня нет личного самолета, да и не выпустят тебя просто так по паспорту.

– Есть другой путь, где паспорт не нужен, мне друзья в этом помогут. А сейчас пойдешь за мной. Выходишь из гостиницы тихо, спокойно. Ты меня поняла? Шутки остались в прошлом, начнешь дурить, знай – «макаров» у меня всегда заряжен.

– Прошу тебя, остановись, так будет лучше для всех, а главное – для тебя!

– Сколько внимания и заботы, – ухмыльнулся Липатов, подошел к Маше и грубо поцеловал ее в губы, как будто сделал то, что ему давно полагалось, – на полпути не привык останавливаться, тем более когда можно срубить бабла.

– Тебе что, денег мало? Ты и так обеспеченный человек, на такие роскошные свидания меня водил.

– Мне много не нужно, мне нужно все! Так что, куколка, собирайся. Надень что-нибудь удобное. Вещей минимум. Телефон останется в номере, давай сюда, я его выключу…

Когда Маша и Вадим выходили вдвоем из гостиницы, на улице уже была кромешная тьма. Липатов посадил Марию на заднее сиденье автомобиля, запер все двери и двинулся в неизвестном направлении. Проехав несколько километров, он остановился в лесополосе, что не на шутку встревожило Машу. Вадим подсел к ней, связал руки и надел на глаза повязку, через которую абсолютно ничего не было видно и казалось, что веки, слепившиеся друг с другом, уже никогда не увидят дневного света.

Гурову не нужно было долго думать, чтобы понять, что нужно отправляться на поиски Марии. Все указывало на то, что она попала в какую-то передрягу, поскольку отключать телефон у нее привычки не было. В вечернее время Маша всегда была на связи, а находясь на съемках, просто оставляла телефон в том месте, где он никому не мешал. Подняв на уши всех своих, Лев Иванович вместе с Крячко помчался в провинциальный город, который «удостоился чести» быть съемочной площадкой и сценой действия опасного преступника. «Чего ждать от Липатова? Что он может сотворить с Машей? – задавал себе вопросы Гуров. – Этот отъявленный мерзавец прознал, что Маша – моя жена, видимо, я выдал себя тогда, на допросе, он засек это. Как же я не мог сдержаться?»

– Лев, что думаешь?

– Думаю, что нужно было мне людей к Липатову приставить, а я вовремя не сориентировался, понадеялся на что-то. Эта ошибка может мне дорого стоить.

– Да ты чего? Погоди, ведь еще неизвестно, что там происходит. Может, просто телефон разрядился, – успокаивал Гурова Крячко как мог, хотя тоже понимал, что не все гладко.

– Нет, не может. За столько лет супружеской жизни я свою жену знаю от и до, все ее привычки, возможное и невозможное поведение и даже эксцессы могу предугадать. Если бы телефон сломался или разрядился, как ты говоришь, она нашла бы возможность предупредить об этом, тем более в такой непростой ситуации, когда каждое действие под нашим контролем. Но, как оказалось, не все в наших руках, – глубоко вздохнул Гуров.

Сыщики прибыли в городок ранним утром, когда лучи солнца еще не успели коснуться неба. Первым делом Гуров и Крячко помчались в гостиницу, в которой остановилась Маша. С виду – обычное здание с провинциальным уровнем оснащенности. Соответственно, и внешне оно выглядело незамысловато, а если сказать проще – закупорено в сплошной пластик. Но зато этот местный объект архитектуры гордо освещался неоновой табличкой «Отель» и имел три звезды.

Столь ранним посетителям дверь в это место сна и отдыха открывать не спешили. Администратор не реагировала на звонок, стук, но в конце концов вышла – сонная, разъяренная и явно не имеющая намерений ни с кем общаться. Только корочка сотрудника уголовного розыска охладила пыл этой грубой женщины и заставила сменить тон.

«Проходите. А по какому вопросу? А кого вы ищите? А что случилось?» – полились потоком вопросы в адрес гостей. Гуров и Крячко некоторое время молча осматривались. В холле обращали на себя внимание разномастные горшки с комнатными цветами, видимо, бережно посаженными администратором или уборщицей. На полу – однотонная кафельная плитка коричневого цвета, которая, помимо того что поглощает пространство, еще и давит на психику человека. По углам – мягкая мебель, по частям собранная из разных комплектов.

Администратор выложила все, о чем знала, включая сплетни, которые ходили между работниками гостиницы. Липатова и Машу все знали как влюбленную парочку, скрывающую свои отношения. Замечали, как он иногда заходит в номер к актрисе, и даже просматривали записи камеры видеонаблюдения, находящейся в коридоре, чтобы понять, сколько он там пробыл, а потом обсудить друг с другом визит молодого человека к знаменитой актрисе. Оказалось, что Маша вместе с Липатовым вышла поздно вечером из гостиницы и больше не возвращалась.

– Раньше такого не было, это в первый раз, чтобы дамочка не ночевала в номере, – с подозрением в голосе тараторила женщина. – Уехали куда-то на машине.

– А что, камеры посмотреть можно? – заинтересовался Гуров.

– Можно, только я не умею. Здесь Толик всем этим оборудованием заведует, а он будет только утром, в восемь.

– У нас есть свой специалист, – указал Гуров на Стаса. – Он сейчас все, что нужно, быстро проверит и отсмотрит. А вы пока ведите меня в номер актрисы. Надеюсь, ключ у вас имеется?

– Есть запасной. Свой ключ они забрали с собой. Мне слова не сказали на выходе, но я и спрашивать не стала, только мешать голубкам. А что произошло? Что с ними не так? Натворили чего?

– Лишних вопросов не задаем, только отвечаем, понятно? – сказал как отрезал Гуров.

– Куда уж яснее-то.

Женщина провела Льва Ивановича к лестнице. На втором этаже располагался номер Маши. Везде в коридорах пол покрывал ковролин, так что не было слышно шагов, ничего подозрительного не наблюдалось. Сама комната оказалась просторной, меблированной, изобиловала деревенским «шиком». В центре, естественно, располагалась двуспальная кровать, над изголовьем которой нелепо висел балдахин из дешевого тюля. По краям две тумбочки, трюмо, кресло, оно отличалось ярким синим цветом и совершенно не вписывалось в общий ансамбль. Портьеры с ламбрекеном – обязательный атрибут провинциальной моды на интерьеры.

Гуров сначала оценил общий вид комнаты. Следов борьбы, крови не было, это уже внушало какой-то оптимизм, значит, Липатов не торопится прощаться с Машей. Телефон Марии одиноко лежал в центре кровати. Его предусмотрительно оставили в номере, чтобы нельзя было отследить передвижение и локацию. Все вещи лежали на своих местах, будто их хозяйка вот-вот должна войти в комнату. В остальном не было ничего того, что могло бы хоть как-то помочь, натолкнуть на мысль, где сейчас находится Маша. Оставалось просмотреть записи камер.