Ворота в столице знатные, под стать всему остальному. В три роста, дубовые, толстенные. Будь я стражем у ворот и задумай враг сломать их тараном, я бы даже не стал им мешать, честное слово. Я бы просто с любопытством и жалостью наблюдал за этими бесплодными потугами. Проще ногтями проковырять дырку в каменной стене.

Двое стражников лениво наблюдали за подъезжающей повозкой, не подозревая, что я мысленно ставил себя на их место. Впрочем, их расслабленность была кажущейся, на этот счет обольщаться не стоило. Едва Эписанф остановил лошадь – как и полагается, на расстоянии трех дюжин шагов – оба стражника взяли в руки тяжелые секиры, до того прислоненные к воротам.

Дав указание Эписанфу не делать резких движений и уж конечно не трогаться с места без моего разрешения, я медленно, опустив руки, подошел к стражам.

Один из них был довольно молод и молодость свою старался скрыть за пышными черными усами. Взгляд его из-под почти таких же густых бровей подчеркнуто суров, поза напоминает натянутую струну, пальцы на рукоятке секиры побелели от напряжения. Сразу видно, недавно парень в страже, а на такой ответственный пост, поди, и вовсе впервые назначен.

Второй стоит, привалившись к воротам, ладонь еле-еле секиры касается, тертое годами лицо выглядит почти добродушно. И… знакомо, будь я проклят.

– Михашир? – Язык мой сработал раньше мозгов. Но уж больно я удивился, увидев старого приятеля по академии у врат стольной Скваманды.

Он пристально вглядывался в мое лицо, наверное, целую минуту, и я уже подумал было, что обознался. Все-таки я помнил не знавшего бритвы отрока, нескладного и худощавого, а сейчас передо мной стоял крепкий широкоплечий мужчина с сединой в аккуратно подстриженной бородке. Да еще и в мундире столичной стражи.

– Рикатс! – вскрикнул наконец Михашир, улыбаясь так широко, как умел только он.

Моя радость заглушила досаду от режущих звуков своего прежнего имени. Михашир, кто бы мог подумать…

Я развел руки в стороны, и он, оставив секиру мирно стоять на своем месте, заключил меня в объятия. Здоров стал, ничего не скажешь. Когда-то на гимнастической арене я укладывал его на лопатки, даже не вспотев. Сейчас – не знаю. Не думаю, что хотел бы попробовать.

Молодой стражник тоже расслабился, убедившись, что я не собираюсь выхватывать из-за пазухи кинжал или заниматься чем-либо столь же самоубийственным. Улыбка тронула и его губы, но руки от оружия он не убрал. Школа. Уважаю.

– Старина Рикатс, как же я рад тебя видеть! – ревел Михашир. – Но во имя двенадцати богов, как ты дошел до такой жизни, что берешь в услужение варваров?

Он мотнул головой в сторону повозки. Мысленно я взмолился всем богам, чтобы ветер не донес эти слова до слабых ушей Эписанфа. А если уж он все же услышал, то пусть наберется благоразумия и не вякает.

– Нам просто случайно оказалось по дороге, – быстро и негромко сказал я. – Не вижу смысла отнимать у варвара его повозку, если его можно использовать в качестве возничего.

Михашир захохотал.

– Узнаю тебя, ты всегда был ленив сверх всякой меры.

– Скажи, Михашир, мне показалось, или Жало стало заметно выше? – спросил я, уводя разговор в сторону от Эписанфа… да и от моего прошлого, если на то пошло.

– Жало? – Друг моего детства посмотрел на меня с неподдельным недоумением. – Ты откуда свалился, Рикатс, оно уже две луны имеет именно такой вид.

– Две луны?! – Я схватился за голову. – Вот дыра… Я имею в виду Хроквер, где я сейчас живу. Такие громкие вести до сих пор не дошли до этого засиженного мухами темного угла.

– Ты, выходит, живешь в Хроквере? – Михашир поморщился. – Странное место ты выбрал, на тебя это не похоже. Почему…

– Ты мне так и не рассказал, кто сумел вознести Жало так высоко? – лихорадочно спросил я. Ко всему прочему, меня на самом деле интересовал этот вопрос.

– Ты не поверишь, Рикатс, – вздохнул Михашир. – Я бы и сам не поверил. Варвар, Непосвященный. Вроде того вот, – еще один взмах головой в сторону Эписанфа, – только помоложе. И здоровый, как конь.

– Варвар? – Я потряс головой. – Дожили… Куда же годятся наши зодчие, если не смогли сделать то, что под силу какому-то варвару? Головы бы им поотрывать.

– Сын Скорпиона так и сделал. – Михашир кивнул. – Не каждому, а через одного. Кому-то все-таки надо дома строить…

В очередной раз я подивился мудрости нашего правителя.

– А с этим варваром… как там его?

– Гиеагр. С ним Сын Скорпиона поступил воистину по-царски. Куда лучше, чем он того заслуживал, – мрачно добавил Михашир.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Не только отпустил с миром, но и выплатил всю обещанную награду, до последнего дзанга.

– Щедро… но справедливо, – пожал я плечами.

– Справедливо? – Михашир горько усмехнулся. – А ты знаешь, что этот самый Гиеагр вытворил в Земле тельцов на прошлой луне?

– Михашир! – Я воздел очи к небу. – Я живу в Хроквере. Я не знал даже, что делается в Скваманде. Как ты думаешь, знаю ли я, что этот варвар устроил у тельцов?

– Это был риторический вопрос, – уточнил Михашир. – Так вот, наши столичные чародеи собрались вместе, поднапряглись и наслали на поля этих дикарей хорошую такую армию саранчи.

– Милая шутка, – одобрил я.

– Милая, – согласился Михашир. – Если не считать того, что она не сработала. По вине этого самого Гиеагра.

– Ублюдок! – вырвалось у меня. – Как он это сделал?

– Я не знаю подробностей. Но поля тельцов остались нетронутыми.

Мы помолчали, безмолвно соглашаясь, что варвар есть варвар и его не переделаешь.

– Так ты, значит, в страже? – задал я бессмысленный, но практически неизбежный вопрос.

– Ну да. Подвернулся, понимаешь, удобный случай… Сейчас я уже тремя дюжинами командую, не пройдет и пяти лет, увидишь – встану над всей стражей Скваманды.

– Не сомневаюсь, Михашир, – искренне сказал я.

– А ты-то сам как? – услышал я вопрос, которого наивно старался избежать.

– Да, – я махнул рукой, – долго рассказывать. Вот что, Михашир. Сейчас время уже позднее, и я зверски хочу спать. Но я пробуду в Скваманде несколько дней, так что мы обязательно посидим, выпьем вина, вспомним былое…

Как бы я хотел, чтобы эта встреча действительно была возможной.

– Об этом и говорить нечего, обязательно посидим. – Михашир хлопнул меня по плечу. – От этого ты не отвертишься. Но хотя бы в двух словах. Я вижу, дорога здорово тебя потрепала… Чем ты занимаешься, Рикатс?

Михашир всегда отличался упрямым нравом. Я придумывал какой-нибудь подходящий и не располагающий к дальнейшим расспросам ответ. Как вдруг этот ответ раздался из-за моего плеча: