Фигурка мерно покачивалась.

Еще светло, но уже дело к вечеру, в конце лета солнце раньше садится.

Не дергаться только…

Эйден сделал гвардейцам знак остановиться.

А сам шаг вперед.

Что тут? Магия? Магия действует на нее или на него? Ментальная магия одинаково действует на всех, не важно – хойне ты или нет, если не успел отгородиться вовремя, то пропал.

Нечем.

Для осторожности поздновато.

– Госпожа Орах! – крикнул громко.

Видел, как она повернулась. Не голову даже повернула, всем корпусом, словно… Сложно сказать, что не так, но движения кажутся неправильными, не такими…

– Госпожа Орах.

Она медленно поднялась, покачиваясь…

Что-то не так. Что-то настолько не так, что рука сама тянется схватить револьвер и всадить ей пулю в лоб.

И судя по звукам за спиной – гвардейцы его опасения разделяли.

– Не стрелять! Ждите…

И сам медленно вперед. Шаг, еще шаг…

В руке Тайры сверкнул нож.

Нож это не страшно, нож он отберет как-нибудь. Куда хуже другое – она собирается его убить. И если бы осознано убить, потому что Эйден что-то такое сделал, то это можно понять, все бывает… если бы можно было объяснить, поговорить, разобраться почему. Но разговоров не будет, и дело не в том, что она на самом деле думает о нем, сейчас это не ее личные мысли, это внушили.

Можно ли развеять морок?

Издалека не видно, но Эйден готов был спорить на что угодно – глаза у нее черные. Ненависть в глазах. Это видно по тому, как Тайра двигается, как осторожно, по-звериному пригибается, и чуть боком… Сейчас кинется.

Сейчас это уже не она.

И если она дотронется до Эйдена, то его старое проклятие развернется в полную силу. Столько этой силы в нем… И будет не так, как вчера. Вчерашняя женщина, которая ждала у крыльца, не обладала никаким даром, или почти не обладала… но и то хватило, чтобы Эйден не спал всю ночь, пытаясь не лезть на стену, а под утро понял, что либо он начинает пить таблетки, либо это все не имеет никакого смысла, потому что уже не может сосредоточиться ни на чем, потому что в груди жжет так, что хочется с себя кожу сдирать. Таблетки помогают, но…

Сейчас прикосновение ударит по нему куда сильнее.

Что делать тогда? Стрелять по ней? Пусть по ногам, чтобы она упала и уже ничего не смогла… Не убежала. Не дотянулась?

Но Эйден был почти уверен, что если стрелять, то назад Тайра не вернется. Прежней не будет. Ненависть не вылечить новой болью. Так не решить.

Ее ведь еще можно вернуть? Если черный круг может отступать от своих границ, то и здесь тоже может. Это тот же круг, по сути, только внутри. В душе. Это убивает душу, но, может быть, еще не поздно…

Как…

Если отойти в сторону и велеть гвардейцам ее схватить и связать. Может быть, потом удастся что-то придумать.

Если только они не пристрелят ее, когда она кинется с ножом и на них.

Если только ненависть не передастся им самим, и тогда… что Эйдену делать с пятью гвардейцами, готовыми убивать? С пятью ему точно не справиться. А если они пойдут в город?

Тайра зарычала что-то глухо, страшно, что-то похожее на «ненавижу!» И шаг вперед.

Времени на размышления совсем нет.

Круг может отступить, если ненависть уходит.

Попытаться успокоить?

Безумно почти.

Медленно, стараясь не делать резких движений, Эйден расстегнул и снял сюртук, взял его в руки. Если ловить ее, то лучше стараться избегать контакта с открытой кожей, завернуть, спеленать… Сомнительная защита, но лучше такая, чем никакой.

И медленно вперед.

Есть ли смысл разговаривать? Наверно, есть, разговоры помогают отвлечься.

– Госпожа Орах, вы ведь меня слышите? – медленно, осторожно, подходя чуть ближе. – У вас все хорошо? Что случилось?

– Она не слышит! – крикнул кто-то сзади, Эйден сделал знак рукой, чтобы заткнулись.

– Госпожа Орах… – он старался говорить мягко, и двигаться тоже, ничем не испугать. – Все хорошо, не волнуйтесь… все хорошо…

И ближе.

Она сжимала нож в руке.

Нож нужно будет отнять первым делом, а остальное потом. А значит, все же, руками хватать придется.

Значит, придется…

– Это все из-за тебя! – вскрикнула Тайра. – Ты убил его! Как ты мог!

Спокойно. Либо там что-то новое, либо она просто не узнает, видя в Эйдене старого наместника Реттрея.

– Вы узнаете меня, госпожа Орах? Я Мораг Эйден, сегодня утром вы приходили ко мне, мы разговаривали…

– Ты убил его! Ненавижу!

Она вскрикнула, и все же, кинулась вперед.

Вот и все.

Главное, побыстрее нож отобрать, тогда можно будет запеленать и…

Главное – поймать ее!

Первое же прикосновение обожгло так, что потемнело в глазах. Но инстинкты и давний опыт всегда берут верх. Отобрать и обезвредить. А потом уже пытаться как-то дышать… И, что бы ни случилось – держать крепко. Убедить себя, что отпустить просто невозможно, руки не слушаются… не отпустить. Если отпустить, то все зря.

Тихо, тихо… ш-шшш, все будет хорошо… как-нибудь… вот еще немного…

И воздуха уже не хватает, но отпускать все равно нельзя.

Тихо, тихо…

И как-то постепенно огонь отступает… или просто Эйден уже не чувствует ничего…

Первое, что Тайра начала понимать – ее крепко держат.

Не вырваться. Даже пошевелиться и то – невозможно. Но это не страшно, это как-то даже наоборот. И тот ужас, который был раньше – он уходит, потому что она больше не одна, мир находит опору и осторожно выстраивается заново.

И рваное, такое полуобморочное сопение ей в ухо.

Все же она попыталась пошевелиться, упереться, посмотреть…

– Ш-шш, тихо, – шепнул он.

Воспоминания давались с трудом, все как в тумане.

Кто…

Но все хорошо. Странное ощущение, что пока ее держат – ничего плохого не случится. Только не понять… Но сначала это даже не важно…

Чужой, но смутно знакомый запах. Она почти уткнулась ему в шею, он держит… И так спокойно, что хочется прижаться еще крепче. Она невольно прижимается, и он вздрагивает, но не отпускает.

Реальность… Это ведь не сон.

Тайра зажмурилась, моргнула, пытаясь прийти в себя.