– Госпожа Орах? – ее вдруг окликнули. Совсем рядом, Тайра не сразу поняла откуда.

Соседнее окно тоже было открыто, Эйден сидел, удобно устроившись на подоконнике, вытянув ноги.

Что он там делал? Тоже не спалось.

– Вы не спите? – удивилась она. В сердце что-то дрогнуло.

– Не спится, – сказал он. – Вам страшно да? Я сейчас приду.

Так просто.

Он слез с окна в комнату, прикрыл ставни. Шаги за стеной, хлопнула дверь, и шаги по коридору. И вот уже ее дверь открылась.

– Как вы? – спросил он. – Не можете уснуть?

– Да.

Поежилась.

Тайре было чуть-чуть неловко и вместе с тем вдруг радостно. Очень странно. Она поняла, что невольно улыбается ему.

– Хотите, я посижу с вами? – сказал он. – Могу даже кресло поставить рядом с вашей кроватью. Я посижу тут, а вы спите.

И даже поверить невозможно. Он говорил все это, словно совершенно естественно, иначе не может и быть.

– А почему вы думаете, что… ну, что мне это нужно?

– А разве нет? – сказал он. – Тьма держит крепко. И если что-то еще осталось, не нужно отмахиваться. Если мое присутствие поможет, я посижу.

– За ручку меня подержите?

– Могу и за ручку, – сказал он серьезно. Глядя ей в глаза.

Он действительно взял кресло, подтащил поближе. Тяжелое, между прочим, но Эйдена это не останавливало, он только буркнул что-то, едва не споткнувшись, не уронив кресло на ногу. Но справился.

Сел.

Так странно.

Тайра все еще стояла и смотрела на него.

– Я вас смущаю, да? – сказал он. – Если хотите, я уйду. Я… просто подумал, что… так будет лучше.

– Не уходите. Вы правы, мне действительно страшно одной. Я не знаю… просто все это очень странно.

– Я вас смущаю, – он неуверенно улыбнулся. – Вы не думайте, я точно не буду к вам приставать, и ничего такого. Просто тихо посижу.

– Почему? – Тайра ляпнула это и действительно смутилась. – В смысле, я… не то хотела сказать. Вы не… Простите… Мне показалось, вы сейчас говорите не просто о моральных принципах.

Он зажмурился на мгновение и как-то подобрался.

– Не о принципах, – согласился глухо, немного устало. – Я вообще не уверен, что у меня эти принципы есть, как-то не было шанса разобраться. Я просто не могу.

– Из-за проклятия?

– Из-за проклятия, – кивнул он.

– Вы не можете быть с женщиной? – Тайра сама не знала, для чего спрашивает это. Неприлично. Так нельзя делать.

Но не спросить не могла.

Эйден усмехнулся, довольно горько вышло, если не зло.

– Женщин у меня хватало, – сказал он. – Дело не в этом, – сморщился, скрипнул зубами. И Тайра видела, ему тоже очень нужно это сказать, поговорить, выплеснуть, но говорить тяжело. – Дело в том, – Эйден облизал губы, – что если женщина мне хоть немного небезразлична, то даже близко к ней подходить не стоит, а то проклятие ее убьет.

«Значит, я вам небезразлична»? Но нет, это Тайра не спросила, удержалась.

Но вот другой вопрос не задать не смогла.

– Такое ведь уже было, да?

Он кивнул.

И ночь – отличное время для откровений. Тайра села на кровать напротив. Ночнушка на ней с кружавчиками… дурацкая… неуместная, слишком откровенная для вдовы, слишком открытая. Но Тайра всегда была уверена, что никто не увидит, а ей так удобно.

А вот Эйден даже не переодевался, словно вовсе не собирался спать. Только сапоги снял.

– Она умерла? – спросила Тайра.

Он покачал головой.

– Я вовремя понял, что происходит. И просто чудо, что все обошлось. Я наводил справки потом, у нее все хорошо, она вышла замуж, у нее трое детей и большой дом…

– Вы хотели жениться?

– Нет. Я сразу понимал, что проклятие на семью, и значит жениться мне никак нельзя. Но думал, что если без свадьбы, то все обойдется. Дурак был. Молодой и наивный дурак. Мне было-то чуть больше двадцати, сразу после училища. Я был влюблен и надеялся… Я ей все объяснил про проклятие. Мы подумали, что не так уж страшно, будем жить без свадьбы. Просто уедем куда-нибудь подальше, где никто не будет знать, и будем всем говорить… Формальности – это ведь не важно. Вот только проклятию тоже плевать на формальности. У нее на груди начали появляться красные пятна, и я не мог не понять, что это. Испугался.

Он замолчал. Втянул носом воздух, сцепив пальцы перед собой.

– Сбежали?

Покачал головой.

– Если просто сбежать, я… Ей так быстро становилось хуже, что я боялся не успеть. Пока я буду бегать, она умрет. Ей было очень больно и очень страшно. Надо было что-то делать быстро и сразу. Да я повеситься был готов, если бы ее это избавило от проклятия. Не смотрите на меня так, я был совсем мальчишка и… Это не важно. Моя смерть не остановила бы. Мой отец умер первый, но его смерть не сняла проклятие с семьи. А вот его брата, с которым он не общался много лет, проклятие не тронуло. Потому что не общались. Мне нужно было сделать так, чтобы мы с Элис семьей быть перестали. Однозначно порвать. Я пришел к ней, сказал, что она теперь больная и уродливая, мне такая не нужна, я ее бросаю. Да, я знаю, как это чудовищно, я был в панике. Элис мне не поверила. Я решил, что мне нужно срочно изменить ей с другой. Но искать и знакомиться – слишком долго, поэтому я решил взять числом. Пошел в бордель, снял трех девок… напился… и с каждой по очереди, и, кажется, по кругу… не помню, я уже был пьян. Когда я утром заглянул к Элис, после всего этого, мне сказали, что ночью ей стало лучше, и она спит. Я решил, что на правильном пути и пошел в бордель снова. И неделю оттуда не вылезал, но потом уже больше пил, пока не кончились деньги и меня не выкинули на улицу. Потом просто уехал из города.

Дико, да.

– И у этой Элис теперь все хорошо? – спросила Тайра.

У нее муж, дети… сердце, конечно, было разбито, но жизнь спасена. Жизнь важнее.

Страшно.

– Хорошо, – кивнул Эйден, глядя куда-то вбок, в уголок прикроватной тумбы.

– И вы больше никогда…

Он больше никогда ее не видел. Старался не думать о ней.

Глупо спрашивать.

Эйден хмыкнул с сарказмом.

– Второй такой забег я бы не выдержал сам.

Да, это понятно.

Без чувств, без эмоций. Если без всяких эмоций, то можно.

Но как же так жить?

Кажется, последнее она все-таки сказала вслух. Потому что Эйден повернулся к ней, хмыкнул снова.

– Да бросьте, – сказал он. – Огромное количество людей именно так и живет всю жизнь. Договорной брак, по расчету, правильный рациональный выбор. Без любви. Кто-то изменяет, кто-то нет. И нормально живут, не жалуются.